Глава 1. Сигнал тревоги

Навязчивый гул нарушил мой сон. Балансируя на грани реальности, я вслушивалась в звуки этого тревожного будильника. Осознание пришло в один момент.

— Опя-а-ать! — недовольно протянула я и, поднявшись, стала поспешно одеваться. — Сашка, подъём! Саша!

Мой братик беззаботно храпел. Чтобы его разбудить, нужно было что-то покруче сигнала тревоги. Подушка, например.

Я запустила в Сашу подушкой, и брат сразу подскочил, сонно потирая глаза.

— А? Что? Где?

— Сигнал тревоги, — коротко ответила я.

Сашка витиевато выругался и тоже стал натягивать на себя одежду, не забывая осыпать проклятиями идиотов, которые придумали проводить учения глубокой ночью.

Мы с двоюродным братом снимали однушку в заводском районе. Лет двенадцать назад на молочном заводе, что размещался практически под нашими окнами, произошла утечка аммиака. Восемнадцать человек тогда погибли — большая трагедия для всего городка. С тех пор учебные тревоги стали привычным делом для нашего района. Правда, ночью сирена выла очень редко…

— Саш, глянь в интернете, что там у них на этот раз.

Брат взял в руки мобильник, покрутил его в руках и, недовольно фыркнув, отложил в сторону.

— Нет сигнала.

— Что толку от твоего дорогущего надкусанного яблока, если в нужную минуту даже в интернет не залезть?

— А твой дешманский китаец вообще в ремонте, так что не ной, — огрызнулся брат. — Ни радио, ни телевизора дома нет… Живём, как бомжи.

— Как студенты!

— Не вижу разницы.

Невыспавшийся Саша — это самое жуткое и занудное создание в мире. Эх… и всё это счастье — для меня одной! Наслаждайся, Ира!

— Сашка, рюкзак мой походный тащи. Вещи сложу.

— Зачем рюкзак? Он же огромный!

— Ну и прекрасно, больше поместится! — не говорить же ему, что рюкзачок, с которым я езжу на учёбу, умудрился порваться в самый неподходящий момент.

Пока брат копался в шкафу в поисках отложенной на случай очередной тревоги запасной одежды, я остановилась около книжной полки.

Завтра суббота (нет, уже сегодня, на часах-то два часа ночи), а значит, раз выходной, нас могут продержать в убежище до самого вечера, читая лекции о том, что делать и куда бежать, как правильно надевать противогазы и оказывать первую помощь… Скукота, одним словом. В прошлый раз я не подготовилась и от тоски буквально лезла на стену. Ну нет, теперь этот номер не пройдёт!

Я вытащила томик трагедий Шекспира и бережно положила в рюкзак.

— Зачем тебе книга? — пробурчал Саша.

— Читать. Не костёр же разводить!

Следом за книжкой в рюкзак отправился мой любимый блокнотик в кожаном переплёте. Чудо-блокнот с карандашом в кармашке, он успешно совмещал в себе функции ежедневника и личного дневника. Эту прелесть на день рождения подарил мне Сашка.

День рождения! Точно!

Спросонья мой хмурый братик наверняка позабыл, что сегодня ему исполняется двадцать два. Убежище — не лучшее место для праздника, конечно, но зато будет что вспомнить. И мой подарок точно поднимет ему настроение.

Воровато оглядываясь на ворчащего брата, я достала новенький швейцарский нож, который стоил полторы моих стипендии, и тоже сунула в рюкзак. Туда же бросила Сашкину губную гармошку: будет играть на обратной дороге, когда повеселеет.

С прикроватной тумбочки верными глазами-бусинками на сборы смотрел Микки. Маленький игрушечный пудель, который был моей любимой игрушкой в детстве и которого я не смогла оставить у родителей, когда уехала на учёбу в другой город. Оглянувшись на Сашку, который уже зашнуровывал ботинки, я взяла собаку и положила в рюкзак.

— Игрушка тебе зачем? — словно брюзжащий старик, подал голос недовольный именинник. Увидел-таки!

— Микки одному скучно будет, — ответила я, обуваясь на ходу. — Ты сам-то хоть что-нибудь взял?

— Больно надо это тащить… Как вернёмся домой, я позвоню в администрацию района и выскажу всё, что думаю об этих их ночных учениях.

Мы были уже на первом этаже, когда Саша остановился.

— Блин! Телефон забыл! Ладно, не возвращаться же за ним... Нормальные люди, кстати, спят. Только мы с тобой, как идиоты… будто нам больше всех надо — ночью в холод идти.

— А ты представь, если бы тревога была не учебной, а настоящей? Мы бы спаслись, а эти все, — я обвела глазами лестничную клетку, — нет.

Сашка хмыкнул, и мы выскочили на улицу.

Сирена не смолкала ни на минуту. Но даже этот противный гул не мог потревожить крепкий сон жителей заводского района. К учебным тревогам местные давно привыкли и даже днём весьма неохотно следовали инструкциям по эвакуации, что уж говорить про ночное время.

Если честно, мы с Сашкой тоже вряд ли топали бы сейчас в сторону убежища, если бы за постоянное участие в учениях нам не обещали в вузах всякие плюшки. Освобождение от физкультуры, например.

Всё же таких же, как и мы, «ненормальных», как выразился Саша, было достаточно. Во многих окнах горел свет, сквозь шторы было видно, как люди поспешно собирают вещи. Заспанные горожане по одному, парами, а то и целыми семьями с детьми и животными, выходили из подъездов и, поёживаясь от ночной прохлады, плелись в сторону убежищ.

В нашем квартале убежищ было три. Построенные в подвалах городских школ ещё во время гонки вооружений, они, если верить обещаниям, могли выдержать даже ядерную бомбёжку.

Мы с братом шли в сторону убежища номер семьдесят три. Ответственным там был Сашкин одноклассник Женька, поэтому в семьдесят третьем мы двое имели неограниченный доступ к горячему чаю и шоколадкам.

На заасфальтированной площадке у входа в школьный подвал в этот момент толпилось около сотни человек. Организованной очереди не было, и мы просто встали чуть в сторонке.

— Да вырубите их уже кто-нибудь! — послышалось рядом недовольное бормотание, и люди одобрительно загудели: несмолкающие сирены уже всем порядком надоели.

— Пойду узнаю, что за дела, — сказал Саша. Прогулка по свежему ночному воздуху напрочь выветрила остатки его сна, но хорошего настроения у именинника от этого не прибавилось. — Спрошу, может, мы сможем расписаться, что были на учениях, да пойдём домой. Досыпать.

Я стояла, нахохлившись. Не то, чтобы было холодно… просто как-то неуютно. Назойливый сигнал тревоги начинал действовать на нервы. Почему-то захотелось достать свою игрушечную собаку и обнять её, но это выглядело бы по меньшей мере глупо…

Особо не прислушиваясь к разговорам, краем уха я вылавливала из всеобщего гула отдельные фразы.

— У тебя чай в термосе? Дай хлебнуть…

— Всё равно бессонница была, вот и решил…

— Они уже третью неделю подряд тревогу объявляют…

— Да там всего поллитровка на нас троих…

— Точно говорю, это у него с карбюратором проблемы…

Я зевнула, обхватила плечи руками, как будто от этого должно было стать теплее, и недобрым словом вспомнила брата, который до сих пор не пришёл. О, помяни чёрта, он и явится. Всклокоченный Сашка вынырнул из толпы, цепко схватил меня за руку и потащил к входу в убежище.

— Идём! Давай быстрее!

Брат тянул меня вперёд, расталкивая остальных. Люди лениво расступались перед нами, не слишком беспокоясь о том, что кто-то пытается пролезть без очереди. Оно и ясно: мы же не перед кабинетом врача в поликлинике стояли.

Перед тем, как пропустить человека в школьный подвал, Женя, Сашкин одноклассник, и ещё двое ребят проверяли у каждого документы, досматривали личные вещи.

— Проходите, не задерживайтесь! Нет, это оставьте здесь, заберёте на обратном пути. Никакого спиртного, я сказал! Документы открывайте сразу на странице с фотографией! — командовал Женька на входе в убежище. Обычно весёлый и юморной, сейчас он был каким-то слишком уж серьёзным и даже встревоженным. — Этих двоих так пропустите, — сказал он своим помощникам, кивнув на нас. — Саша, Ира, давайте быстрее.

— Что случилось-то? — с улыбкой спросила я, но Женька ничего не ответил, только махнул рукой в сторону тяжёлых дверей с надписью «Убежище 73».

И в этот самый момент вдалеке что-то громыхнуло…