Апрель

(8 апреля, воскресенье. +6)

– А что это – «любят»? – Беллигури вдруг стала серьезной.

– «Любят»… – Андрей задумался. – Это когда один человек уходит,

а другому человеку без него плохо.

«Подземелье ведьм».

– Виталь, посмотри, какой дом продают, – Ира повернула ноутбук. – И участок большой, двадцать четыре сотки, дом новый. Дороговато, конечно, да и далеко, но планировка, как я хочу, и лес рядом, речка прямо за участком.
– Угу, прибавь еще к этому «счастью» комаров, ос, мух, клещей, местных алконавтов не забудь, – мужчина даже не взглянул на экран, поморщившись брезгливо.
– Но ведь мы мечтали…
– Зая, мечтаешь о пасторальной деревенской картинке вместо приличных пляжей у нас ты, я тут причем? А там нет ничего хорошего, поверь. Тем более, даже если гипотетически прикинуть, нет у нас денег, сама хочешь шикарную свадьбу, сколько уже потратили? А это еще тебе платье не купили, мне костюм маловат. Ресторан этот… Не я решил в Пирамиде1праздновать, а отец твой.
– Ну не в Маке же, Виталик! Не жадничай, тем более, папа ресторан заказал. А мама путевки на Кудахити уже оплатила.
– Угу, ты мне этим всю жизнь притыкать будешь? Только и слышу – «папочка, мамочка», как будто мне их на работе не хватает. Сделай лучше чаю, хоть что-то самостоятельно, без папиной помощи.
– Чего ты взвился? Не понимаю… Ладно, не злись. Бутербродиков нарезать? Я буженину запекла, – закрыв ноутбук, девушка встала с дивана.
– Зай, какие бутербродики на ночь? Я и так растолстел, как баба на Привозе, в зал ходить после твоих пирожков и запеканок не успеваю! Ладно, давай два. Но, с зеленью сделай!
– Думаешь, калории на ноль помножатся?
– Ой, ничего не надо! Все, я спать.
Обиделся, надо же… Иногда Ире казалось, что роль принцессы в их семье отведена не ей, что стоят его сборы по утрам на работу – носки не того цвета, рубашка не подходит к галстуку, галстук – к рубашке. Костюм этот опять мал. Ну, склонен к полноте, чего стесняться, она же его и такого любит!
За домашними делами – в стиралку вещи закинуть, перемыть посуду, погладить на завтра Витале рубашку, мысли успокоились, и опять вернулись к дому. Ожидая окончания цикла стирки, Ира снова открыла ноутбук, пролистнула фотографии участка. Одноэтажный небольшой дом с мансардой, большая терраса, практически вся мебель и техника для жилья оставлена владельцами.
Для успокоения души открыла другие предложения, но нет, тот, в маленьком поселке, запал в душу красивыми видами, и был так похож на ее мечту.
Погуглила название поселка, удивилась, что в нем есть и почта, и магазины, и приличная больница, а не медпункт. А, рядом санаторий, лесопилка, может, поэтому так неплохо развита инфраструктура для села в две тысячи человек, да и деревень вокруг множество. Да, далековато от Казани, до райцентра пилить девяносто километров, и еще тридцать до места, но природа какая! Речка, лес огромный, как в детстве, в деревне бабушки.
Может, правда, с отцом поговорить насчет денег, а потом уже Витальку перед фактом поставить? Ну, надуется, но не его же деньги, да и сумма для отца не катастрофическая, уговорить можно, в качестве подарка на свадьбу. Решив завтра же поговорить с отцом, Ира улыбнулась счастливо, посмотрела на жениха. А сейчас в душ, и спать.
Забравшись под одеяло, Ира обняла любимого, игриво пробежала пальцами по его плечу.
– Не сегодня, зай, рано вставать, – пробормотал мужчина, отворачиваясь.
– Спокойной ночи, милый…
Ирина повернулась на спину, уставилась в потолок. Нужно уснуть, пока Виталя храпеть не начал, но сна не было. И что-то царапало нежную кожу, причиняя дискомфорт. Провела ладонью по простыне под спиной – так и есть, крошки. Опять точил в постели печенье!
Сколько раз говорила, все как об стену, невозможно же! Вон и обертка из-под подушки торчит предательски. Третий год игнорирует ее просьбы есть за столом, и, будто нарочно, перед сном схомячит в постели сладкое, и, непременно – спрятавшись под одеялом.
Раньше эта его привычка Иру умиляла, а сейчас ничего, кроме раздражения, не вызывала. Но, сама виновата, позволила сразу, не пресекла, что теперь высказывать претензии. Ладно, после свадьбы все изменится.

(9 апреля, понедельник, +8)

Проснувшись, как всегда, в обед, не вставая с постели, Ира позвонила отцу, потом лучшей подруге, и, чихнув, выползла из-под теплого одеяла. Опять простудилась, нос заложило. По привычной схеме борьбы с простудой согрела молока, из блистера выдавила две таблетки. Только б ближе к свадьбе простуда не свалила, а то вместо «да» чихнет невеста.
Представив ситуацию, Ира рассмеялась, включила музыку. Собрала мусор, вышла к мусоропроводу. Опять сосед накидал на лестнице чинариков. Ира сама курила, хоть эту привычку Виталик не одобрял, но подобное отношение к чистоте и к труду уборщицы бесило, а все просьбы не мусорить, или убирать за собой, соседи игнорировали.
Нет, ей не трудно убрать, но как же бесит!
– Ты опять изображаешь Золушку? – подруга Женька, игнорируя лифт, для красоты фигуры после родов всегда и везде поднималась только по лестнице. – Привет, дорогая. Что ты нянчишься с соседями, не понимают слов – позови Бахтияра, мигом его парни приведут твою Галину Ивановну с ее домочадцами к общему знаменателю.
Таких, как Женя, в Средневековье немало погибло на кострах: блестящие волосы по изящной спине, заботливо окрашенные профессионалами до антрацитового блеска, губы – сок вишни, высокие скулы, аккуратной лепки нос, с чуть угадывающейся горбинкой.
В школе и в институте Женьку называли «электровеник», сослуживцы же дали меткое определение – «ведьма на помеле», но за глаза и шепотом. В этом была доля правды, Женя не ходила спокойным шагом, врывалась, как ураган, сметая всех на пути. 
Черное кружево блузки, обтягивающее сочную грудь, выглядывало из распахнутого пальто, тяжелая юбка в пол, на широком кожаном ремне, разрез сбоку до крутой линии бедра будил мужскую фантазию, являя жадным взглядам кружево чулок и тисненую кожу сапожек. Крупные камни двух перстней на тонких пальцах, длинные, ухоженные ногти. На другой такой наряд смотрелся бы вульгарно, но только не на Женьке. 
– Привет, Жень, ну их, еще Бахтиярчика на такую мелочь дергать. Идем скорей, дело есть!
Подруги расцеловались, поднялись в квартиру. Горя новой идеей, Ира вымыла руки, открыла ноутбук:
– Смотри, какая прелесть!
– Дай сначала что-нибудь пожевать, специально в обед к тебе заехала, на ланч не пошла.
Пока Ира накрывала на стол, подруга внимательно изучила предложение продажи, скинула ссылку себе.
– Выставлено хозяевами, лишних посредников не будет. Ир, хороший вариант, плюй на расстояние, полтора часа на машине – по городу иногда больше наездишь, вон, я вчера на Ямашева2в такую пробку влетела – и ногти подпилила, и термос кофе вылакала, все ролики на ютюбе пересмотрела, с соседями по пробке познакомилась. Кстати, попался приличный мужик, стоматолог, разведен. Завтра иду на свидание.
– Хорошо иметь подругу-риелтора! – рассмеялась Ира. – Обедай, я пока одеваюсь, доедем до папы, мне поддержка твоя нужна, просить такую сумму, а когда ты рядом, отец лоялен к моим просьбам. Потом к нотариусу.
– К дядьСаше? На работу? Предупредила бы, я б по полному фаршу нарядилась, – сердце забилось быстрей от мысли, что увидит отца подруги.
– Зачем? Ты выглядишь шикарно!
– Ира! Ты замуж собираешься, это я в свободном полете, а у дяди Саши в офисе непуганое стадо яйценосителей. Ты Пингвинчика там же выловила, не забывай.
Ира поморщилась от прозвища, что прилепила подруга ее жениху, но не стала возражать.
– Дядя Саша еще не собрался жениться на своей очередной, как ее, Алине? – максимально равнодушно спросила Женя, и затаила дыхание, боясь услышать «скоро уже».
– Вроде, нет. Даже на свадьбу он один собирается, без этой куклы говорящей. Мы друг друга с этой дамой так «любим», что зубы скрипят, хотя я ничего не говорила никогда против. Даже странно. Да, отцу скажу, что деньги нужны на свадьбу.
– Подруга, да ты врать не умеешь, лучше правду, потом не скроешь такую информацию.
– Нет, вдруг откажет. А я очень хочу этот дом купить, много смотрела разных участков, но тянет к этому, даже снился сегодня.
– Ну, если тянет. Не понимаю я твою тягу к деревенской жизни, Ир. Цветочки-листочки, это, конечно, здорово, но сама подумай, придется контактировать с местными, а это другой менталитет, другие понятия, уклад жизни.
– Ты сейчас говоришь, как Виталик.
– Вот еще одна проблема. Вы же в разные стороны смотрите, не поедет он за тобой в деревню, как жена декабриста. Он сам недавно оттуда выгреб, из своего Юдино3, а ты его глубже затолкать хочешь.
– Васильево4, – автоматически поправила подругу Ирина.
– Один овощ.
– Все устроится, Жень, я чувствую. А люди везде одинаковые, смотря как к ним относиться, так и они к тебе будут.
– Оптимистка. Много твоя соседка хорошо к тебе относится? – допивая чай, Женька еще залезла ложечкой в креманку с вареньем.
– Жень, вот тебе пример другого менталитета, кстати. И здесь, в городе, под боком. Я попробую в том поселке пожить, может, в августе, посмотрю, разведаю обстановку.
– Потом не говори, что я не предупреждала. Я бы не беспокоилась за тебя года три назад, но с Пингвинчиком ты стала другой. Вся его родня на тебе ездит, а ты только улыбаешься. Где моя Ирка, а?
– Тут я, – буркнула девушка, зная, что сейчас будет говорить подруга. Не в первый раз начинался этот мучительный разговор.
– Нет, Ириш, сколько раз я тебе говорила, что ты с ним себя потеряла. Один вопрос: на ролледроме когда была в последний раз?
– Год… Полтора года назад. Да, в сентябре шестнадцатого, Виталик в командировке в Питере был.
– То-то и оно. Любимое твое увлечение было, на минуточку. За роликами в Финку к деду летала. У тебя глаза потухли, подруга…
– Жень, ты выдумываешь. Это нормально, когда чем-то приходится жертвовать в семейной жизни.
– Только почему-то жертвы с твоей стороны. И нужны ли они, жертвы?
– Ай, съезжу на днях, покатаюсь, уговорила. За дом возьмешься? – закончила Ира неприятный разговор, понимая, что права подруга.
– Мои проценты по минимуму, за оформление, сейчас съездим, выпишешь доверенность.
– Тогда, вперед? – Ира намотала на шею теплый шарф, надела зимнюю куртку.
– По ступам!

(20 апреля, пятница, +8)

 

В суматохе двух недель подготовки к торжеству Ира и забыла о своей задумке, один поход с будущей свекровью по салонам в поисках платья вымотал силы. Подруги, поначалу с восторгом сопровождавшие Иру по магазинам, видя Светлану Юрьевну, старались разбежаться по выдуманным делам. Шумная, отдающая резкие приказы, капрал в юбке, будущая свекровь всю жизнь играла роль королевы-матери в своей семье, и в семью невестки пыталась влезть с ногами и своим уставом.
– Нет, нет, Ирочка, оно тебе не идет, и в талии висит, снимай! Что ж ты худая такая, – тучная, добротная, будущая свекровь не оставляла шанса выбрать наряд самой, критикуя уже седьмое платье из каталога, нещадно гоняя двух девушек консультантов. – Дайте самое дорогое, что у вас есть, мы же не бедные, да, Ирочка?
Молоденькая помощница забежала в кабинет владелицы салона, передохнуть, выпить воды:
– Ох, Валерия Владимировна, эта жаба нас до вечера долбать будет! Такую свекруху получить – лучше сразу купить ружье и повеситься!
– Совсем все плохо, Лидусь?
– У-у-у! – девушка изобразила, как бьется лбом об стену. – Нет, с Ириной Александровной проблем нет, но и у нее, по-моему, уже чайник закипает.
– Отдохни, сама выйду. Посмотрю на обстановку. Понимаешь, если эта невеста будет в нашем платье, то на год вперед в салоне будет ажиотаж. Улыбаемся, Лидочка, улыбаемся.
Валерия нацепила бейджик, царственно выплыла в зал, тут же оценив достоинства невесты и недостатки ее будущей свекрови, расплылась в любезной улыбке:
– Здравствуйте, рада вас видеть в моем салоне! Ирина Александровна, на вашу великолепную фигуру есть платье, оно в единственном экземпляре, ручная работа. Но надевать его нужно в перчатках, вы не против? – вспомнила Валерия о модели, которая не подошла ни одной невесте, как не старались девушки влезть в эксклюзивные кружева. Слишком тонкую талию нужно было иметь при изящной спине и бюст третьего размера, но высокий. Этой девочке подойдет идеально.
– Не против, здравствуйте, – девушка подхватила подол, обреченно шагнула с подиума в примерочную.
Пока невеста снимала раскритикованное неуемной будущей родственницей платье, Валерия сама принесла чехол, осторожно раскрыла молнию.
– Оно… потрясающее! – выдохнула девушка, увидев тончайшее переплетение кружевной ткани. – Пальцы скрещиваю, чтоб подошло!
– Поверьте моему опыту, уже вижу, что подойдет именно вам. Я его в Италии выкупила на манекен, но так стало жаль, не поднялась рука поставить пылиться в витрину. Оно достойно лучшей невесты.
– Да, вот оно… Мое! – Ира уставилась в зеркало, когда белоснежная изморозь ткани села точно по фигуре, как вторая кожа. Платье осторожно было застегнуто сзади на пуговки-жемчужины по позвоночнику, одернуто и приглажено в нужных местах. Прямая по фасону модель, небольшой шлейф струился по полу, щедрое декольте украшало грудь, но, при этом, вырез не выглядел вульгарно. Рукава до локтей подчеркивали изящные плечи, распускались вниз ажурным водопадом, короче спереди, сзади доставая до ладоней.
– Такое ощущение, что швов нет, что паучки сразу его плели по рисунку, – восхищенно улыбнулась Ира. – Спасибо, Валерия Владимировна! Я влюбилась в это платье! К нему нужно фату накидкой на голову, без какого-либо рисунка и украшений, только можно по краю ниточку жемчуга. И никаких украшений больше, жемчужинки в уши, как капельки только.
– Именно к этой модели идет фата, точно, как вы описали, Ирина Александровна. Удивительно, но название модели – Ирэн, как совпало. И подол не нужно подгонять, с вашим ростом.
– Можно просто Ира и на «ты», пожалуйста? – попросила Ира, делая несколько селфи.
Отправила фотографии по сети, с удовольствием принимая восторженные возгласы от подруг и многочисленных теток разной степени родства. Мать прислала короткое сообщение: «Дочь, покупай, оно идеально. Люблю!»
– Можно, Ирочка. Идем, посмотрим, как оно в движении.
– И снимать не хочется! – не в силах оторваться от своего отражения, прошептала невеста.
– Это правильный выбор, если не хочется!

– Ирина, какой кошмар! Оно же простое, никакой нарядности! Ну что это, будто на реку пошла белье полоскать! И вырез ужасный, все титьки наружу, – скривилась Светлана Юрьевна, не заметив, как довольна будущая невестка. – Пока вы там эту тряпку натягивали, я нашла достойную твоему статусу модель. Виталик должен иметь самую красивую невесту.
Женщина кивнула на распятое мягкими плечиками платье, висящее на кронштейне, лоснилась от своего выбора, в ожидании похвалы своему вкусу.
Стразы. Ира сглотнула, увидев всю мощь ослепительных камней по лифу, тонну шелка и фатина, приправленную выпуклыми крупными гипюровыми кружевами. «Это звездец, Господи!» – больше приличных мыслей не находилось, если опустить различные выражения, пронесшиеся в ее голове. И только песенка зацепилась и нудела на языке: «Базар-вокзал, ты чемоданчик свой забыла».
– Я это не надену! – обреченно отступила она, оглянулась беспомощно на владелицу салона, ища поддержки. – Ни за что!
– Ты за моего сына в этой тряпке собралась? Ирочка, ты собираешься Виталю позорить перед всеми нашими родственниками? Немедленно меряй это платье! – женщина возмущенно раздувала ноздри, не собираясь отступать.
– Светлана Юрьевна, в нем я перед своей родней опозорюсь…
– Ты замуж выходишь, деточка, от своих к нам в родню переходишь. Да и кто из твоих родственничков что скажет? Эля где? Ни разу сватья не появилась на примерках, все я, время трачу, без корвалола спать не ложусь! О, как закололо сердце! Виталечку б только женихом увидеть, полюбоваться и в гроб ложиться не страшно, – запричитала дама, картинно рухнула на диван, хватая воздух ртом. – Вот помру я, делайте, что хотите, недолго осталось!
– Мама на работе, я ей фотографии отправляю, – попыталась защитить отсутствие матери девушка, но испугавшись, не дай Боже, и правда, мать жениха по ее вине заболеет, сдалась. – Хорошо, Светлана Юрьевна, я его примерю…
– Лида, принеси воды, пожалуйста, – распорядилась Валерия, увидев, как из необъятной сумки на столике появилась упаковка сердечных капель. – Леночка, отнеси платье в примерочную.

– Это звездец… – богато украшенное платье встало на невесте колом, затмив блеском виновницу будущего торжества. – Баба на чайнике.
– Ирочка, не поверите, хит продаж, – вздохнула Валерия.
– Можно хотя бы бант снять со спины? – жалобно попросила Ира. – Чую, придется в этом чудовище всю свадьбу скакать.
– Можно. Выходим на подиум?
– А есть варианты? Выход запасной?
– Мы постоянно идем на компромиссы в этой жизни, Ирочка. Маленькое одолжение сейчас – в будущем обеспечено хорошее отношение свекрови.
– Если бы, Валерия Владимировна, если бы…

– Вот, другое дело! – воскликнула Светлана Юрьевна, оторвав телефон от щеки. – На, поговори с Виталиком.
Взяв протянутый телефон, Ира не смогла сдержаться от брезгливой гримаски, увидев разводы жирных пятен на экране. Стараясь не касаться щекой, поднесла к уху:
– Да, любимый, привет.
– Ну чего ты истерику устроила? Мама говорит, что она шикарный вариант выбрала, приличный.
– Но, Виталь…
– Ир, мне сейчас некогда, давай сама. Ир, я буду счастлив, если две мои любимые женщины станут дружить и уступать друг другу, ведь так поступают в нормальной семье, правда? Тебе с родителями не повезло, посмотри на моих, тридцать пять лет вместе, душа в душу! А все потому, что уступают друг другу! Мама же старается для нас, правда? Люблю, целую, зайчонок. Вечером поговорим.
– Хорошо, Виталик, целую, – вернула телефон, кивнула обреченно. – Берем это.
Вспомнила молчаливого, щупленького, рано полысевшего, будущего свекра, мучительно и быстро напивавшегося при каждом удобном случае. Душа в душу со Светланой Юрьевной прожить тридцать пять лет, о, да, подвиг!
– Давай еще фату, вот эту, пышненькую, и к ней цветы нужны, как ободочек, – зачастила женщина, пальцем тыкая в витрины. На шею можно гарнитур, у тебя есть, Виталик показывал, и серьги, я тебе подарю, красивые, золотые, с камушками, для тебя ничего не жалко!
Надеясь, что будущая свекровь не видит ее выражение лица, Ира сфотографировала себя в зеркале, отправила двум подругам с комментарием: «Девки, на отпевание сегодня придете? «Идол», одиннадцать, скорбное выражение лица предъявить обязательно!»
– Ирочка, оплачивай, и поедем в Тандем5, потом домой меня отвезешь, – капрал вовсю распоряжался чужим временем. – Как я сегодня устала!
– Но, Светлана Юрьевна, вам же Виталик карту дал! – нет, она может оплатить покупку, но договорились же, что платье оплачивает жених.
– Вот после свадьбы станешь распоряжаться деньгами Витали, а сейчас, не обессудь, лучше вам поэкономить, – женщина даже сумку спрятала за спину. – У тебя все равно отцовские карты, своих денежек не заработала, сама понимаешь, Ирочка, от тебя никакого толку, кроме красоты. Я ведь тебе только добра желаю! Так денежка прибережется, Витале нужно будет при новой должности выглядеть солидно, вот и потратите.
– Хорошо, – едва не плача, невеста направилась к кассе. Уступить сейчас, чтоб потом было легче. Да и отчасти права Юрьевна, она в своей жизни не заработала ни гроша, только тратила.

– М-да, сожрет девчонку крокодилица, – выдохнула Лида, когда закрылись двери за покупателями, и больше не нужно изображать радость. Для таких покупательниц в салоне были два кодовых обозначения: «Жаба» и «Крокодилица», Светлана Юрьевна удостоилась носить оба. – Италию выставляем в зал, Валерия Владимировна? Может, расставим по талии, купят его, наконец.
– Она вернется, Лидусик, вернется девочка за этим платьем. Убери его ко мне в кабинет, никому не показывай. И ту смену предупреди, чтоб при просмотре каталога указывали, что продано. Не продержится этот брак долго, помяни мое слово. Никакая любовь не спасет разность воспитания…
– Ждем?
– Да, Лидусик. Займись платьем, потом можешь идти домой. Сегодня по записи никого, кто случайно зайдет, мы с Леной справимся.
– Благодарю, Валерия Владимировна! Честно, после этой мадамы, как выжатый лимон, – обрадовалась девушка. – Пораньше Сережку из садика заберу!

– Ирка, один вопрос: за что столько красотищи в одни руки? – поставив на столик бокал, Ландыш повернулась к подруге, вновь и вновь рассматривая фото. – Из него же десять платьев сшить можно, и еще останется на юбку!
Обсуждая событие дня, девушки привычно расположились в любимом ночном клубе на уютных диванчиках за черными металлическими ограждениями. Через пару часов здесь станет шумно, но пока посетителей еще было немного, и музыка не мешала разговору.
– А ты пробовала против танка с детской лопаткой? Девочки, я ее порой боюсь, – призналась невеста. – Да и прикусываю все время язык, не хочу ссориться.
– Юрьевна, конечно, трындец, без вкуса, без цвета, без запаха баба, – вспомнила Женька наряды будущей свекрови подруги детства, и передернула плечами. – То платье, реально охрененное, ты, надеюсь, тоже купила тихонько? Перед регистрацией я б чисто случайно пролила чего ядовитое на великолепие царское, быстренько б тебя переодели, посокрушались моей рукожопости, и пошла б в приличном под венец.
– Не подумала, Жень, – вздохнула горюнья. – На днях съезжу, куплю. Правда, Жень, ты готова к визгу и воплям Юрьевны, а? Сегодня такое показательное выступление было, на свадьбе явно всех смоет от бенефиса. Должна тебе буду, по самое горло.
– Голуба моя, любой каприз, лишь бы эту лепнину царскую на тебе не видеть! Это же потом всю жизнь на фотки смотреть и слепнуть, а мне мои глазки дороги, как память. Выпьем!
– Сзади еще бант…
– Ирка, может, водки?
– Угу. И с Денисом Максимовичем на пару в этом семействе шкалик прятать за мусоропроводом. Надеюсь, что мы с Виталиком будем видеть его родню как можно реже.
– Не знает Юрьевна твоего характера, ой, осюрпризишь мутер! – Ландыш хихикнула в ладошку, высунув кончик языка. – После свадьбы не заметит, как ей дорога к твоему дому будет перекрыта, и с твоей фирменной улыбкой.
– В машину сели, она мне заявляет, что я должна ее звать мамой. Девочки, я психанула, сказала, что мама у меня есть. Что там понеслось! Чую, Витале наябедничает, – вздохнула Ира. – Мы и так с ним последнее время на нервах, еще один повод для раздражения.
– Элю, конечно, трудно назвать образцовой матерью, но, прости, сколько ей было, когда она тебя родила? Восемнадцать?
– Семнадцать. Отцу – восемнадцать… Да у меня лучшие родители, чтоб Юрьевна не квакала!
– Никто не спорит, Ирка, не возмущайся.
– Ох, девочки, я уже хочу быстрей пройти этот свадебный квест, и жить-поживать тихонько. Маленький домик, русская печка…
– Пол деревянный, лавка и свечка! Котик-мурлыка, муж работящий! Вот оно счастье! Нет его слаще! – привычно подхватили девушки любимую песню, расхохотались, привлекая внимание мужчин к своей компании. Правда, завсегдатаи ночного клуба знали, что эти девицы не ставят целью знакомство, приезжая только потанцевать.
– Котик есть, муж скоро будет, лавка и свечка появится. Девочки, жизнь прекрасна! – резюмировала Ирина. – И мою жизнь уже ничем не разрушить, замужество незыблемо, как правление Елизаветы Второй. Да и что для нас с Виталей свадьба? Ничего не изменится, никаких неожиданностей. Квартиру купим больше метражом, дом на лето почти есть, детей будем делать, лепота! А Юрьевну можно и потерпеть, должен же быть внешний раздражитель для приправы семейной идиллии. С вами обсудить ее загоны, опять же, повод встретиться.
– Вот уеду в Москву, с кем я буду там просекко лакать? – Ландыш взмахнула волосами, в сотый раз озвучивая свою мечту.
– А тебя папа уже отпускает?
– Без кольца и мужа? Нет, конечно. Ищем варианты.
– Ой, Ландышка, разве так можно, без любви?
– Любовь придумана мужиками, чтоб за секс не платить! – вспомнила девушка избитую фразу, допив вино из бокала. – Ирка, это твои родители лояльны, потому что сами еще молоды. Дядя Саша позволил тебе самой мужика выбрать. С моим папА такое не прокатит.
– Средневековье какое-то…
– Они с мамой друг друга перед никахом увидели, и что? Тридцать лет вместе, душа в душу.
– Где-то я уже сегодня слышала про душу в душу, Бога мать… – пробормотала Ирка под нос. – Девки, хряпнем еще игристого и танцевать! Виталя молча проглотил, что я сегодня с вами, за платье, следующий сбор на девичнике. Гуляем!

(21 апреля, суббота, +6)

– Виталик, роднуся, ты не забыл, что мы сегодня еще раз встречаемся с распорядителем свадьбы? – высунула Ира нос из ванной, не выпуская зубную щетку из рук. – Я сама только что вспомнила. В час дня, не опаздывай.
Виталик вздрогнул, прикрыл телефон рукой, повернулся к невесте:
– Я, наверное, не смогу, весь день по делам буду мотаться, отец твой грузанул, ни вздохнуть, ни присесть. Новая должность, зайка, ответственности больше, сама понимаешь.
– Хорошо, я сама съезжу, там только мелкие детали уточнить придется. Вечером расскажу.
– Я поздно буду, не жди меня сегодня, ложись спать.
– Опять? Виталик, мы что-то и про секс с тобой в суматохе забыли, а? – жалобно протянула Ира, подойдя к жениху. Обняла, склонила голову на плечо. – Ты устаешь, я бегаю по городу. Скорей бы свадьба, улетим на Кудахити, отдохнем, оторвемся.
– А ведь правда, давненько моя зайка не прыгала на морковке, – чмокнул дежурно, хлопнув девушку по упругой попке. – Наверстаем, вся жизнь впереди.
– Да, дорогой, – его пошлые аллегории постельных сцен коробили, но пусть лучше так, чем никак. – Я какая-то нервная в последнее время, Виталь. Еще неделю, и выдохну.
– Ничего не нервная, обычная невеста перед свадьбой. Пусть мы и живем вместе, все равно, событие же, – между делом зашнуровал ботинки, натянул пальто. – Все, я убежал, бабосики сами себя не заработают.

Как только за женихом закрылась дверь, Ира начала лихорадочно собираться. Платье-мечта не давало покоя, и идея Женьки испортить купленное не казалась совсем фантастической. Ну, побурчит свекровь любимая, отправят они с Виталей ее отдохнуть на курорт, может, смилостивится.
На лестнице соседский мальчишка увлеченно царапал стену гвоздем, оставляя послание девочке, живущей этажом выше, увидев Ирину, ссыпался по ступеням, затих где-то в недрах подъезда.
– Вот поганец! – возмущенная, она решительно позвонила в соседнюю дверь. – Галина Ивановна, посмотрите, что ваш сын творит!
Заспанная соседка выглянула из квартиры с виноватым видом, но, увидев одну Иру, состроила надменно-недовольное лицо:
– Ты что-то путаешь, Гоша в школе, не надо на моего сына наговаривать! Тебе скучно, лентяйке, вот и выдумываешь повод для скандала, мешаешь всем. Я с утра со смены пришла, только уснула, а тут ты топаешь, как слон, в дверь звонишь, орешь, как оглашенная! Чего выдумываешь, не Гоша это накарябал!
– Но я видела сама! Вот только что!
– Зрение проверь, скандалистка! Лишь бы повод найти, и как тебя Виталий терпит! – соседская дверь с грохотом захлопнулась, и только отголоском в квартире были слышны нарочито громкие возгласы Галины Ивановны. – Дал же Бог соседку неадекватную, за что мне такое наказание?
– А мне? – риторически спросила Ира, вздохнула, вызвала лифт.

У дверей салона Ира постояла немного, собираясь с силами. Стыдно было за поведение будущей родственницы, наверняка девочки обсудили эти сто килограммов счастья не с добрым посылом.
– Добрый день, вы не по записи? – консультант-стилист, поспешившая встретить посетительницу, была не знакомой.
Даже к лучшему, сейчас она просто оплатит платье, заберет, и забудет испытывать стыд за хамоватую свекровь.
– Здравствуйте, я в четверг видела платье, Валерия Владимировна сказала, что оно из итальянской коллекции. Кружевное, сзади шлейф, чехол у него еще бледно-зеленый. Да, модель – Ирэн.
– А, к сожалению, его купили, – вспомнила девушка наказ начальницы, перед ее отъездом вчера, ни под каким предлогом не показывать то платье. – Может, посмотрите наш каталог, подберем наряд для вашего торжества? Когда у вас праздник?
– Надо же, быстро… Но, не удивительно. Нет, спасибо, я уже купила наряд, просто хотела еще и то платье. Всего доброго.

От невеселых мыслей отвлек звонок телефона.
– Дочь, привет, не хочешь со своим стариком поужинать?
– Папуль, ну какой ты старик, не прибедняйся! Привет. Кстати, да, можно. Я сейчас с организатором свадьбы встречаюсь, а потом мы с Виталей подъедем, сейчас ему позвоню. Где ты столик заказал?
– А без Виталика можешь? Хочу по-семейному посидеть, поболтать.
– Пап, Виталя, вообще-то, через неделю станет членом нашей семьи.
– Вот тогда зеленый свет. Ну, так что, «Утка в котелке»6? В шесть, не опаздывай.
– Ладушки, пап, целую!

– Дочь, сейчас не истери, веди себя спокойно. Смотри, – когда уселись за столик и сделали заказ, отец выложил из пухлого конверта фотографии и бумаги. – Я обязан тебе показать, прости.
Ира взяла в руки фотографии, просмотрела, потом снова и снова, уже понимая неотвратимость случившегося.
Съемка велась издалека, но основных персонажей фотоохоты видно было отлично – Виталик обнимает Алину, Алина целует Виталика. Разные места, даже у дома отца, значит, в его квартире, о, вот и у подъезда ее дома, когда успели… Разное время, но неизменно одно – парочка встречается давно и с удовольствием.
– Пап… – подняла она глаза, боясь моргнуть. Взмах ресниц, и брызнут стремительно собирающиеся лужицы жалобных слез. Смялась бумага в сжавшихся пальцах. – Это же такая грязь… Ведь свадьба, пап…
– Прости меня, – отец с трудом вытащил снимки из рук дочери, убрал обратно в конверт.
– Ты здесь причем? Пап, чего ему не хватало?
– Не реви. Все потом. Сейчас нужно подумать, что делать будем, раз оказались оба из семейства рогатых.
– Ты свою куклу уже выкинул?
– Нет, я только сегодня получил отчет. Три недели назад уехала к матери, я ночью набрал, не ответила. Позвонил Татьяне, она ни сном, ни духом, что дочь у нее. И по мелочи до этого несостыковки начались. Мне плевать, но репутация. Бахтияр установил наблюдение, оба охерели, какое позорище выплыло…
– Но ты же в последнее время Виталю работой нагружал, должность и все такое… Три недели назад командировка была в Питер.
– Что? – от возмущения отец подался вперед, шлепнул ладонью себе по лицу, едва не попав локтем по изящной чашечке остывшего кофе. – Вообще берега потерял, свиненок! Какая командировка? Да и все его отчеты Тимур на себя взял! По-дружески…
– Женька, мне нужна Женька, пап, она придумает выход.
– Ты будешь смеяться, но я первым делом подумал, что ее нужно пригласить тоже. Сейчас приедет твоя жилетка, и вместе решим вопрос.
– Как противно…
– О, летит ведьма на помеле, – оглянулся мужчина. – Зря я вас сюда позвал, она ж взрыв устроит. Не подумал.
– Да, ресторан жалко, – странно, но даже в такой ситуации нашелся повод для шутки.
Если дочерью хотелось любоваться бесконечно, захлебываясь нежностью и отцовской гордостью, каждый раз изумляясь своему лучшему творению, то красота ее подруги била под дых, адреналин взрывал кровь, разум отключался. Гордый взгляд уверенной в себе женщины, развернутые плечи, ослепительная улыбка, длинные прямые волосы, и только горькая складочка на переносице выбивалась из общей картины совершенства.
И не хотелось вспоминать, что эта девочка всего на три года старше ребенка, и когда-то разучивала гаммы вместе с дочкой, и про огромную разницу в возрасте в пятнадцать лет, целую вечность.
Все мужчины в зале, включая престарелого деда, синхронно проводили взглядом фигурку Жени, пока та шла к нужному столику.
– Что за срочность, благородное семейство? Привет, дядь Саш, Ируська, ты как раз мне по сделке нужна.
– Сделка? Что я не знаю? – удивился отец.
– Ирка дом покупает в деревне, дядь Саш, так-то ты интересуешься своей дочерью, – забыв, что подруга просила держать покупку в тайне, съязвила Женя, и продолжила в том же духе, не замечая, что сидящим за столиком не до шуток. – А еще она замуж выходит, если что!
– Жень, уже нет, – Александр помог девушке сесть, кивнул официанту, зная вкусы подруги дочери. – Минеральную воду без газа, двойной эспрессо, пожалуйста.
– Что нет? Не покупаешь дом?
– Замуж отменяется.
От такой новости подруга открыла рот и выпучила глаза:
– Подробности? Пингвинчик промежность расчесал? Костюм опять у болезного по шву треснул, или губа, наконец? Да что случилось, не томите!
– Жень, только не визжи, пожалуйста, сделай умное лицо, и до конца вечера его не снимай. Потом прооретесь обе. Смотри, – на столе опять появилась стопка злополучных снимков.
Девушка быстро просмотрела, и, как закадычная подруга, еще раз перетасовала компромат, но уже медленно и вдумчиво:
– Какая дрянь… Мерзость! Это они и в твоей квартире, Ир? Матом уже можно?
– Потом. Расскажите мне, что за дом, где, и как, – Александр увел разговор, видя, что обе подруги на грани. Одна слезы еле сдерживает, вторая ноздри раздувает, чтоб не заорать. – Это та сумма, которую ты недавно спрашивала на свадьбу?
– Да, пап, я немножко тебя обманула. Просто ты бы не дал на дом.
– Глупости, дочь. На кого мне еще тратить? Ладно. Женя?
– Сто двадцать километров от Казани, очень удачный поселок, все коммуникации, дом новый, правда, небольшой, один этаж, есть мансарда, мебель в доме осталась почти вся. Участок, аж двадцать четыре сотки, упирается в речку, – отрапортовала Женя. – Ирка его сама нашла, поэтому я свой процент взяла минимальный, только за оформление.
– Добро.
– Ребята, вы сможете неделю продержаться, будто ничего не произошло? Хотя бы дня четыре? Я кое-что подумала. А если до даты ничего не говорить нашим неблаговерным? Я с понедельника поживу у тебя, пап, типа – молодоженам перед свадьбой поскучать. Алина обязательно уедет, вот увидишь, она бесится, когда я у тебя в гостях. Все отменить, но Виталику не говорить. Утром, как он уедет на регистрацию, сменить замки в моей квартире. Сейчас ее выставить на продажу. Его вещи после смены замков – на лестницу, – чем дальше говорила Ира, тем быстрее высыхали лужицы в ее глазах. – В час икс в бан их обоих везде, где можно, предупредить нужно наших гостей, придумать приличную версию отмены торжества. Пап, можешь это уволить без отработки?
Закончила озвучивать свой план уже ровным тоном, гордо подняв подбородок. Она – Гербель, она не должна позорить фамилию отца базарным скандалом на людях. И только подрагивал правый уголок нижней губки.
– На твоем висит служебное, я ходу не давал, как раз пойдет, плюс – штрафы накопились. Выходное пособие покроет с лихвой. Бахтияр предлагает просто закопать головой вниз, отчекрыжить все хозяйство, сверху серебрянкой покрыть.
– Пусть это живет, пап, девяностые давно прошли. Своих сотрудников предупреди, чтоб ни один не проболтался.
– Да никто особо в десны не целуется с ним, парни терпели только потому, что мой будущий зять. Ни дать, ни взять…
– Что будешь делать со своей мадамой? – дернула Ира копной рыжих кудрей, вспомнив, кто запечатлен на снимках рядом с Виталей.
– Да по такой же схеме. Сегодня намекну на узаконивание отношений, пусть совсем осторожность потеряет от счастья. Карты двадцать седьмого утром ей блокирну, замки поменяю, вещи выкину на лестницу.
– Я б ей еще в рожу плюнула! – не удержалась Женя. – Подумать только, от тебя налево бегать! Дядь Саш, дай я ей устрою!
– Женька, остынь. Каждый получит свое, – глаза девушки не выражали ровным счетом ничего, на губах играла вежливая улыбка.
– Дочь, ты так спокойна, даже страшно.
– Это тихая истерика, пап. Я потом буду плакать. И уеду на Гоа или к деду в Финку, на год, а там посмотрим.
– Ирусь, а зачем квартиру продавать? Давай я ее сдам, как раз, пока по заграницам ездишь, денежка капать будет.
– Делай, что хочешь. Завтра к нотариусу, выпишу новую доверенность. В этой квартире жить не буду.
– Ирка, – осторожно коснулась руки подруги Женя. – Дядя Саша прав, с тобой что-то не то.
– Человек, которого я… люблю, который клялся мне, что любит, оказался редкостной мразью. Я отменяю свадьбу, которую планировала два года, а так все в норме. Пап, я поехала, держись тоже. Жень, мы заказали всякого, ты наверняка голодная, останься с папой, поужинай, – остановила Ира вскочившую следом подругу. – Не переживайте за меня.
Пусто. Странно, но слез не было совершенно, пустота внутри. Как теперь два дня смотреть на него, улыбаться, ложиться в испачканную Алиной постель? Почему – Алина? То, что она – подруга шефа, это его заводит? А из ее жизни секс исчез еще в марте, и безвозвратно, минеты редкие не в счет…

Домой не хотелось. Двигаясь в потоке машин, Ира неожиданно изменила маршрут, уводя маленький автомобильчик прочь из города, в массив старых, в основном заброшенных, садов за Оргсинтезом. Остановила машину у края леса, на последней улице, где дорога была ровной, на полную громкость включила музыку.
Приоткрыла окно, затянулась вишневой сигареткой, а ветер тут же обрадованно бросил в обнаруженную брешь пригоршню дождя. Дождь. Мелкий такой, пакостный. Вроде, смотришь в окно – нет ни малейшего намека, а высунешься на улицу, и возникает ощущение мокрой тряпки на лице.
Что делать теперь? Как жить дальше? Вся ее жизнь, уютная, упорядоченная, полетела в пропасть в одно мгновение…
Ну вот, и сигарета мокрая, потухла! Ожесточенно тыкая окурком в пепельницу, Ира вдруг взвыла, выплеснув горечь дневных событий, заорала, перекрикивая депрессивный всплеск Васильева из колонок:
– Выхода нет! Выхода не-ет!
– Девка, ты чего тут орешь? – крепкий, поджарый дед вышел с участка напротив, потряс кулаком. – А ну, давай, уезжай отседа! Всех курей перепугала своей музыкой, еще орет, ненормальная.
Ира повернула громкость, посмотрела на возмущенного мужика:
– Плохо мне, дедушка…
– Э-э, девка, да на тебе лица нет. Закрывай свой тарантас, айда чай попьем. Айда, айда, – дед тут же сменил гнев на милость, и, видя, как колеблется странная девица, успокоил. – Не боись, никто твою машину тут не тронет.
Вышла из машины, и волосы мгновенно намокли, тепло кашемирового свитера улетучилось сквозь распахнутую куртку.
Дед аж крякнул:
– Эк ты вымахала, с таким ростом только в, как их, в манекенщицы тебе дорога.
– Там надо горла грызть зубами, а я не умею, – впервые за последний час улыбнулась искренне. – Да и зубы жалко.
– Айда в дом, рыжая.
Вздохнув, Ира прошла в добротный, утепленный домик, стащила в прихожей сапоги, надела кинутые хозяином под ноги чистые мягкие тапки из овчины, вслед за мужчиной пошлепала на кухню. Из комнаты с грозным тявканьем выкатился крохотный щен, тряся куцым хвостиком, смешно прядая тряпочками-ушками. Ира подхватила псюшку под теплое пузо, прижала к себе, погладила мягкую спинку. Кутенок щедрой душой облизал руки гостьи, принялся играть с кольцами, покусывая пальцы.
– Звать тебя как, девка? – спросил дед, щелкнув кнопкой чайника. Достал из холодильника несколько розеток с медом, вареньем, из шкафа – кружки и сахар. Насыпал из пакета в тарелку крохотные печенюшки. – Да отпусти ты Найду, мой руки, садись за стол.
– Ира, – с сожалением девушка спустила с рук щенка, и тот убежал, обнаружив новую цель для игры – хвост старой кошки, что наблюдала за людьми с кресла.
– А меня дядя Петя зови. Чай тебе черный, зеленый?
– Черный, спасибо.
– Чего выла-то в машине? Молодая, красивая, вся жизнь впереди. Ноготь сломала?
– Если бы, дядя Петя! Если бы… – Ира улыбнулась такому предположению. – Двадцать седьмого числа я б замуж пошла, если бы сегодня не узнала, что любимый мой – сволочь, каких поискать.
– Изменил, что ль?
– И не один раз, – кивнула девушка.
– Бог отвел вовремя. А то б узнала с парой детей на руках, тяжелей бы было. Все, что не делается, все вовремя.
– И к лучшему? – попыталась улыбнуться Ира избитому клише.
– И к лучшему, девка. Посмотри на меня, – дед сел напротив гостьи, заглянул ей в глаза. – Пил всю жизнь, как последняя свинья, все пропил. До пенсии не дотянул на работе, выпнули, кому нужен алкоголик на заводе. Жена манатки выставила и развелась. Оставил ей и детям квартиру, только участок этот себе оставил, собаку тут пригрел, хоть какая живая душа рядом. В первую зиму чуть не подох, как запил. Вышел поссать, и в снегу потерялся, если бы не Найда, замерз бы. Вот уже семь лет как с той зимы не пью, в рот не беру, не хочу, как отрезало. Найдочку этой зимой похоронил. Вон, забрал на днях с промзоны Найду, дубль два. И живу тут, кум королю, жена приезжает, просит теперь вернуться, а я и не хочу. Тут прикипел. Дети стали общаться, приезжают с внуками на лето.
– Дядя Петя, чай у вас какой! Вкусный! – слушая старика, Ира с удивлением отмечала добротную мебель, кухонную технику, огромную плазму в комнате на стене.
Дед, заметив любопытство гостьи, усмехнулся:
– Думаешь, откуда все? А я зелень выращиваю, продаю, рассаду, потом овощи идут. Главное – заинтересовать. Смотри, на Московском рынке ряд бабок с помидорами обычными. А я встану с мелкими, черри которые, да цену не гну, у меня за полчаса раскупают. Как вижу семена необычные, беру. Ко мне уже сюда приезжают покупатели. Курей развожу с яйцами голубыми и пестрыми, диковина для нас, влет уходят. Чай вот, уезжаю подальше в глушь, травки собираю, сушу. Так, копеечка к копеечке, на хлеб с маслом.
– Надо же, и, действительно, в город обратно не хотите?
– Что я там забыл? Трудотерапия, девка, лечит все, и душу и тело. Лопату в зубы и алга, землю пахать, голову моментально приводит в порядок.
– Трудотерапия, дядя Петя? Трудотерапия… – внезапно Ира подняла глаза на хозяина дома. – Дядя Петя, я ж дом купила! Там двадцать четыре сотки, копай, не хочу! Я туда уеду! Я же мечтала! Спасибо вам, дядя Петя!
Вскочила из-за стола, крепко расцеловала старика в обе щеки, лихорадочно натянула в прихожей сапоги, выбежала к машине.
– Ну-ну, в добрый путь, – улыбнулся старик помахавшей в окно девушке. Махнул в ответ.

– Зайка, привет, ты где бегаешь?
«Зайка, с-с-сука…» – Ирина смотрела на любимого, и не могла понять, как он может спокойно ходить, жевать на ходу, целовать ее в щеку, при этом, наверняка, вылез из постели этой… выдры. Сплошное животноводство.
И ходит в одних трусах по квартире, хотя знает, что именно это ее раздражает больше всего. Пузцо почесывает, гадость какая… А, действительно – пингвинчик, как она раньше обижалась на меткое прозвище, прилепленное подругой. И ведь нравилось, что он такой… упитанный, с хорошим аппетитом. Хотелось заорать, бить посуду, накинуть на жирненькую шею его же носок, и затянуть посильней, но вместо этого Ира улыбнулась:
– Мы с Женькой по магазинам ездили, я, все-таки, хочу в прическу цветы, как твоя мама посоветовала, будет красиво. У тебя должна быть самая красивая невеста, да?
– Обязательно! Надеюсь, кудри свои причешешь?
– Как скажешь, Виталь.
– Нет, я ничего не говорю, но выглядишь ты со своими кудряшками как-то… по-детски. Может, уже начать их выпрямлять?
– Ты прав, пора, – почему-то соглашаться на его претензии по поводу ее внешности сейчас приносило Ире особенное удовольствие. – Я завтра-послезавтра переберу вещи, надо избавиться от лишнего, как думаешь? Кстати, папа просит, чтоб я к нему переехала перед торжеством, соблюсти приличия, и все такое, послезавтра уеду. Мы с девчонками девичник перенесли на вторник, Женька двадцать пятого работает допоздна, у тебя все остается на среду?
– Ну да, я ничего не менял, у меня нет друзей, из-за которых я б перенес такое событие.
– Хорошо. Дышать перегаром на свадьбе не будем. Так что, справишься без меня? Костюм готов, гостиница для твоих родных заказана, встретишь сам? А там мальчишник на носу, скучать некогда будет.
– Конечно, дорогая, не совсем я безрукий, зайчонок.
– Поэтому я тебя люблю. Давай я и Шлимана заберу к отцу, вы ж здесь подеретесь.
– Было бы неплохо, хоть в свадебные ботинки не напрудит. Да, я, пока тебя ждал, роллы заказал, зая. На кухне коробки, я уже ел.
– Как хорошо, что ты у меня такой заботливый! Как мне повезло с тобой! – ненавистные покупные роллы раньше вызывали столько споров…
«Повезло мне с тобой, не то слово. И Алине с тобой повезло. И папе с Алиной. И всем нам вместе… повезло. Не хватает инцеста, и закольцуется кружок по интересам». От абсурдности ситуации Ира вдруг начала истерически смеяться, плюхнулась на диван.
– Ты чего, зайка?
– Да сегодня с Женькой фотографии смешные смотрели, сейчас вспомнила, опять зацепило. Показать?
– Даньку своего опять нафоткала в разных ракурсах? Да нет, ваши умилительные сюсюкания меня не смешат.
– Ладно, я в ванне поваляюсь, устала сегодня, завтра столько дел!
– Я завтра буду поздно, не расстроишься, все-таки, воскресенье, но сейчас нужно поработать, после свадьбы немного и заслуженно отдохнуть.
– Расстроюсь! Шучу. У нас вся жизнь впереди.
Только у каждого – своя. Ира ушла в ванную комнату, открыла вентили воды, присела на край ванны. Может, все неправда? Может, фотошоп, чтобы расстроить свадьбу, ведь отец был против брака с Виталей. Невозможно же настолько естественно вести себя в мелочах, обманывая в главном!
Как говорит Женька: «У тебя есть рот, тебя научили говорить – спроси, если что не понятно. Просто – спроси». Может, правда, спросить Виталика, не может эта грязь быть правдой.
Ира решительно открыла дверь и замерла, услышав, как любимый шепотом разговаривает по телефону:
– Да, кисуль, мое бревно послезавтра к вам на квартиру отчаливает, я буду совершенно один. Кстати, у меня новый кабинет, наконец-то отдельный, папаша расстарался, ради этого стоит потерпеть. Целую тебя, котенок, скучаю дико.
Ира аккуратно прикрыла дверь, на автомате разделась, легла в горячую воду. Сама услышала, какой тут фотошоп. Как банально…
А шикарно, все-таки, смотрелся б Виталик в серебрянке, как предложил Бахтияр. И мир не рухнул, не перестал существовать после подслушанного разговора, как описывают в романах. Только совершенно не осталось эмоций, холод внутри, не согреет даже кипяток, сколько не лей. И снег, медленно-медленно падает снег перед глазами…

(22 апреля, воскресенье, +7)

Весь день Ира перебирала вещи, в полнейшей тишине, не хотелось музыки, чтоб потом не натыкаться на треки, и вспоминать этот момент. На удивление, ее шмотки поместились в сумку и чемодан. Практически ничего из привычных вещей не пригодится в деревне, только джинсы, футболки, шорты, майки, пара свитеров. Где там, например, в коктейльных платьях рассекать? Тем более – в вечерних, которых большинство в гардеробе.
Для видимости Ира и оставила платья, шубки, большинство обуви на любимых шпильках, клатчи, все, что стало внезапно ненужным. Женя потом заберет.
Перемыла посуду, забрала из ванной необходимые на первое время шампуни-гели, что не вызовет подозрений. Долго думала, оставлять ли любимого медвежонка, но решительно запихала друга детства в сумку, выкинув оттуда ботфорты. Вытащила с антресолей переноску Шлимана.
Предельно аккуратно сложила в шкафах мужские вещи, чтоб Женьке было проще это все выкинуть. Бревна иногда застревают поперек течения, любимый…
Осталась кухня. Ира с тоской оглядела любимое место в квартире, вздохнула, открыла холодильник. Кот тут же прибежал тереться под ногами, выпрашивая вкусный кусочек.
В морозилку Виталик вряд ли заглянет, все мясо и полуфабрикаты, любовно приготовленные собственными руками, необходимо увезти отцу. Колбасу и сыр пускай жрет Виталичка. Орешки со сметаной, для потенции. Обезжиренные йогурты, вдруг похудеет.
Ира любовно упаковала специи, больше ничего нельзя забирать, чтобы не возникло вопросов.
И для чего ждать лишний день? Ноутбук в чехол, Шлимана в переноску, зарядники, духи, косметику, пару любимых колец в сумку. Зубная щетка. Хорошо еще, что не стала заводить комнатные цветы, Шлиман уничтожал любое растение, даже росянку и кактусы умудрился съесть. Ничего, в деревне зелени много, пусть объедается.
И все? Ира оглянулась у порога. Казалось, все на своих местах, ничего не изменилось, диван, фотографии в рамках на столике, занавески колышутся от ветра из открытой форточки. Виталик не любит сквозняки, нужно закрыть.
Ира уже шагнула в сторону окна, но улыбнулась горько, развернулась к двери и щелкнула замком.

В багажник маленького Жука все не влезло, пришлось кинуть пакеты на заднее сиденье. Последним Ира вынесла из квартиры кота в переноске, и нос к носу столкнулась с соседкой.
– Переезжаете, Ирочка? Кто теперь будет за соседями в подъезде следить?
– Я ненадолго, Галина Ивановна, сами знаете, у нас с Виталей в выходные свадьба, потом свадебное путешествие. Надеюсь, за три недели Ваш муж не выложит у мусоропровода Эверест из чинариков, а ваш сынок не успеет стены разрисовать наскальной живописью. Купите ему уже фломастеры, поставьте у зеркала, пусть на лбу своем петроглифы выводит.
– Поражаюсь вам, Ирочка, вроде, интеллигентная девушка, а разговариваете, как портовый грузчик!
– Какое слово вам, Галина Ивановна, показалось неприличным? Фломастеры или петроглифы? Или в вашем лексиконе нет слова «мусоропровод»? Гугл доступен на любом гаджете, ознакомьтесь, чтоб не выглядеть идиоткой в разговоре с приличными людьми.
– Глядите-ка, приличная выискалась! Тихая-тихая, а смотри, как заговорила! – подбоченилась соседка, предвкушая скандал.
– Да потому что вы меня за-е-ба-ли всем семейством, Галина Ивановна! Такое ощущение, что это не ваш дом, а туалет общественный, и можно гадить, превращая подъезд в свинарник! – высказала наболевшее Ира, и шагнула в подъехавший лифт, аккуратно поддерживая переноску.
– Хамка ты!
– И вам не хворать, Галина Ивановна! – створки лифта закрылись, и Ира уже не услышала, какими эпитетами проводила соседка ее в новую жизнь.
Выходя из подъезда, Ира злорадно хихикнула. Наверняка вечером поймает Витальку и будет долго и нудно высказывать претензии. Вот пусть извинения приносит за свою «хамку», а оставшиеся дни ходит на цыпочках, чтоб не тревожить торнадо по имени Галина Ивановна. А та точно проведет неделю носом в замочной скважине, и Алинка вряд ли появится здесь.

– О, явилась? Ты же завтра должна была приехать, – кукольное личико отцовской пассии скривилось от неожиданности и неприязни, когда Ира открыла дверь отцовской квартиры своим ключом.
При виде удачливой соперницы опять вихрем поднялась в душе буря злости, ревности и обиды. Ира еле сдержалась, чтоб не вцепиться в раскрашенное лицо, и только мысль о скором возмездии заставила сжать зубы и расплыться в самой приветливой улыбке.
– И тебе привет, Алин. Как дела?
– Фу, кота своего зачем приволокла? Меня позлить?
– Алина, а причем здесь ты? О тебе я подумала в последнюю очередь. Нет, даже и не думала тебя злить. Виталик много работает последние дни перед свадьбой, Шлиману будет скучно в квартире одному, да и когда на Кудахити улетим с Виталей, кот здесь останется до нашего возвращения.
«Да я б тебе и таракана не доверила, не то что – кота с тобой в одной квартире оставлять».
В своей комнате Ира открыла переноску, но Шлиман не стал прерывать послеобеденный сон, зевнул, повернулся на другой бок.
– Лучше бы порвал ей пару колготок и рожу, лентяй! – посетовала девушка, доставая из сумки лоток и миски.
Разговаривать с соперницей не хотелось совершенно, поэтому Ира нацепила наушники, включила музыку, и только тогда вернулась в зал. Выложила в морозилку мясо, заморозку, что привезла с собой. Под внимательным взглядом Алины открыла бар, выбрала коньяк, и, прихватив бокал, вышла на огромную лоджию.
Спасибо предыдущей пассии отца, что заставила его купить эту квартиру, где места хватает всем, даже когда родственники прилетают из Финляндии всем семейством. Как ее звали? Лера? Света? Хорошая была девочка, недавно замуж вышла, на свадьбу звала. Лера, да. Не скакала по чужим постелям…
Ира повернула голову, заметив какое-то движение у двери. Стоит, красотища, губехами накрашенными шевелит. Дома сидит, зачем мажется? Послушать, что ли, что она там несет.
Согрев в ладонях бокал, Ирина сделала глоток, сняла один наушник.
– Ты совсем обнаглела? – сквозь музыку донесся визг любовницы отца.
– Что?
– Я говорю – ты обнаглела? Самый дорогой коньяк взяла! Явилась раньше, хозяйничаешь, как у себя дома! – девушка действительно была удивлена поведением дочери любовника, всегда старавшейся быть незаметной. Удобной. – Это моя квартира! Я здесь живу!
– Серьезно? Алина, а ты вообще мышей ловить перестала? Давай проясним ситуацию, – Ире пришлось снять и второй наушник. Хотелось плеснуть гадине в лицо из бокала, но, вместо этого, Ирина лишь улыбнулась, разглядывая город сквозь панорамные окна. – Не в твоих интересах ссориться со мной, дорогая. Ты у отца очередная, а я – единственная. И он для тебя – папик, а для меня – папа. Напряги межушный ганглий, и улови разницу. Здесь, в его квартире, я могу делать все, что мне заблагорассудится, поэтому улыбаешься, вежливо раскланиваешься эти дни, что я здесь, терпишь, сжав зубки.
Больше она не станет молчать, если люди на добро отвечают ушатом грязи, бесцеремонно вторгаясь в ее личный мирок, и там плюют на стол, сморкаются в занавески. За сегодняшний день она высказалась уже второй раз, и, как ни странно, это забытое чувство – давать отпор наглости, принесло удовлетворение.
– Вот ты как заговорила! Мне Саша предложение сделал, так что, не собираюсь тебя терпеть!
– А придется. Я тебе больше скажу, вечером сюда приедут мои подруги! – с удовольствием сообщила Ира, наблюдая, как вытягивается кукольное личико собеседницы. Почему-то Женьку эта кукла ненавидела особенно. – Выпьешь со мной?
– Ну, уж нет! Я звоню Саше!
– А звони. Привет ему. Передай, что коньяк божественный.
Ира откинулась на спинку кресла, закурила, потягивая благородный напиток. Интересно, есть одноклассницы, сослуживцы. А как называют прилично товарок по члену?
Накидывая варианты, Ира даже развеселилась, потихоньку пьянея. Надо было хоть что-нибудь поесть перед тем, как пить. Из квартиры доносились обрывки разговора, сначала требовательным тоном, потом фразы Алины становились все тише и жалобней.
Ее квартира, ну да, ну да. Неужели такие куклы безмозглые и нужны мужикам? А ведь девочке уже не восемнадцать, чтоб так тупить. Кстати, а сколько ей? А, не важно.
Телефон ожил входящим вызовом отца:
– Привет, дочь, говорят, ты раньше приехала.
– Правду говорят, пап. Привет.
– Женя во сколько будет?
– Часам к шести.
– Я освобожусь около восьми. Эта сейчас соберется, уедет к матери, я ей снова сказал, что замуж возьму, она и уши развесила, все сделает, лишь бы рыбка с крючка не сорвалась. На коньяк сильно не налегай, а то девочки не догонят. Бахтияр хочет приехать к тебе, ты как?
– Пить будет?
– Будет, – после секунды молчания, видимо, спрашивал друга, ответил отец.
– Отлично. Жду.
– Люблю, целую, держись. Надеюсь на твое благоразумие, дочь.
– И я на него надеюсь, пап. Люблю тебя!
Пока девица собиралась, всем видом выказывая гостье недовольство и возмущение, Ира налила себе еще, набрала в чате родственников сообщение об отмене свадебного торжества, причине и заверениями, что с ней все отлично. Оттягивать неизбежное не было больше смысла.
С самой обаятельной улыбкой помахав напоследок стоящей на пороге квартиры Алине, поморщилась от громкого звука захлопнувшейся двери. Никакого воспитания у дамочки.
А предыдущим своим пассиям отец, при расставании, оплачивал все их прихоти, заваливал дорогими подарками. Надо, кстати, Лере позвонить, узнать, как дела.
Отпивая коньяк, поговорила с матерью по телефону, бездумно кружа по пустой квартире, выпустила из комнаты недовольно орущего кота. Автоматически подобрала брошенную Алиной на диван заколку для волос, понесла ее в комнату отцовской пассии.
Отдельная спальня, надо же. Вся в рюшах розовых кровать, редкостная безвкусица, розовый шкаф с огромным зеркалом, на туалетном столике беспорядок. Ирина вдруг застыла, увидев себя в отражении, пьяно хихикнула. Интересно, Виталик поглядывал победно на свою тушку, развлекаясь в этом розовом гнездышке? Адреналин, наверное, зашкаливал у Пингвинчика, как же, натягивал любовницу босса в его же доме!
От представленной картины потемнело в глазах, алкоголь наложился на обиду и злость последних событий, и бокал с остатками напитка полетел в зеркало. Придумав маленькую месть, девушка сбегала на кухню, взяла самый длинный нож, вернулась в комнату соперницы и безжалостно воткнула лезвие в чужую постель, еще, еще и еще, пока рука не заболела:
– Вот тебе, вот тебе, вот! Получай, сука!
Перья летели из подушек, жалобно тренькнула пружина, выскакивая из матраса, пух радостно кружился по комнате, засыпая все вокруг, будто метелью.
В пьяном кураже Ирка распахнула двери шкафа, вывалила на пол чужие вещи, разбрасывая по комнате и безжалостно топча. Смахнула с многочисленных полочек фарфоровых пастушек и балерин, безвкусный новодел. Схватила со столика ножницы, рванула на себя верхний ящик комода. Выкрикивая проклятия вперемешку с рыданиями, кромсала тонкое кружево нижнего белья женщины, укравшей ее мечты…
Внезапно сильные руки обхватили ее сзади, сковав движения. Ножницы выпали из рук, рыдания перешли в истерический вой.
– Поплачь-поплачь, девочка, не держи в себе, хочешь, я тоже буду плакать с тобой, малышка? – раздалось над ухом шаляпинским басом с еле уловимым акцентом. Бахтияр слишком хорошо знал свою любимицу, и мысленно вознес хвалу Богу, что решил приехать, поддержать ее.
Представитель крохотного народа удинов7, после армии выбрал профессию защитника Родины, гордился этим, и заплатил за свой выбор страшную цену, потеряв любимую жену и детей в вихре междоусобных войн на постсоветском пространстве, когда вчерашние соседи в братских республиках вдруг стали врагами…
Бахтияр никогда не забывал, как в далеком девяносто третьем выл, упав на колени, в полуразрушенном доме, глядя на три засохших бурых пятна, все, что осталось от его семьи. Как раздалась трель телефона, странно уцелевшего в развалинах комнаты, и Сашка, мальчишка, выросший на его глазах в мужчину, отца молодого семейства, после разговора коротко произнес в далекой Казани: «Приезжай».
Больше ему некуда было податься, в целом мире не осталось ни родни, ни друзей, кроме семьи, что в его счастливом детстве и юности каждое лето приезжала отдыхать с маленькими мальчишками, Сашкой и Артуром, в маленький городок у теплого моря.
Надо же, двадцать четыре года пролетело, как один миг, казалось, еще вчера он стоял, растерянный, в суетящейся толпе, сжимая вещмешок в руках и медвежонка, что купил на полустанке незнакомой девочке в подарок. Хотел уже развернуться и самостоятельно искать ночлег в чужом городе, вдруг услышал тоненький голос снизу: «Бахтияльчик, мы здесь!», подхватил на руки несущийся к нему рыжий комочек в смешных зеленых штанишках. Прижал, вдохнул детский запах, слушая бесхитростный лепет ребенка, совершенно не испугавшегося его, огромного, пропитанного вонью дешевого плацкарта: «Бахтияльчик, папа сказал, чтоб я искала са-а-амого большого дядю, и я тебя нашла! Давай длужить?».
И жизнь его наполнилась новым смыслом.
Маленькая дочь друга детства отогрела его сердце, выросла на его глазах, заменила погибших сыновей. Внушающий страх обычным людям своими габаритами и выражением вечно хмурого лица, горец стал для малышки дядькой-воспитателем, доверенным всех ее тайн, все свободное время проводил с ребенком, не спуская с рук рыжую проказницу.
– За что, Бахтияр, ну за что? – рыдала девушка, зажатая тисками крепких рук. – Почему она? Чего ему не хватало?
– Я не знаю, Ириска, не знаю, знал бы, почему люди поступают так, рассказал бы… – прихрамывая, осторожно увел в зал плачущую девушку, усадил на диван. Достал из кармана упаковку бумажных платочков, и, как маленькой, вытер слезы, заставил высморкаться, приговаривая разные глупости, как раньше, когда любимица разбивала коленку или получала несправедливую оценку в школе.
Но на коленку можно было подуть, залепить пластырем, или, на худой конец, подорожником, а как успокоить боль разбитого сердца, старый горец не знал.
– Бахтияр, я, что, страшная? Тупая? Неряха? Что во мне не так?
– Не ищи проблему в себе, девочка, ты не имеешь права так себя унижать! Просто он – подлец…
– Но ведь я его выбрала, Бахтияр, это был мой выбор! Я позволила так с собой поступить, понимаешь? Что теперь делать мне? Давай, расскажи мне сказку, что время лечит…
– Время не лечит, Ириска, – посуровел друг. – Лечат люди, новые встречи, заботы, проблемы и радости, поверь. Ты правильно решила уехать, девочка. Через пару месяцев ты поймаешь себя на мысли, что все не так плохо, я тебя знаю.
– Не сойти бы с ума за эти пару месяцев, а?
– Ты у меня боец, Ириска. Не сойдешь. Рядом с тобой еще будет достойный человек, я еще спляшу на твоей свадьбе, обещаю! А завтра поедем с тобой в магазин, какой скажешь, купим тебе новые туфельки и платье, да? – в ее детстве это обещание моментально прекращало любую истерику, уж Бахтияр знал, как успокоить свою воспитанницу.
– Нет, лучше семена купим и бензопилу! И саперную лопатку. И фигню такую, чтоб траву косить!
– Ты ж к деду собралась, Саша сказал, – удивился он, не то слово. – Зачем тебе там бензопила?
– Бахтиярчик, я еду в деревню! Я ж дом купила, и участок, вот! – вспомнила слова вчерашнего знакомца. – Трудотерапия лечит!
– Понятно. Тогда купим, – засмеялся мужчина. – Где там у Сашки коньяк божественный, айда, тяпнем за новую жизнь. Как же ты быстро выросла, Ириска, вот уже коньяк с тобой пью, а не молоко из кукольной посудки…

(25 апреля, среда, +10)

За два дня до отмененной свадьбы утром Женя привезла документы на дом:
– Ну-с, домовладелица, поздравляю с приобретением фазенды. Хорошо еще, в районе документы быстрее оформляют, чем в городе.
– Пап, Жень, а, может, я прямо сейчас и поеду? – предложила Ира, быстро просматривая бумаги. – Чего кота тянуть за неизбежное.
– Ты же завтра хотела, нет?
– Сегодня-завтра, какая разница. Завтра уже без меня, послезавтра и подавно. Вещи собраны, если что не хватит – куплю. Жень, ключи от моей квартиры возьми. Там в сером шкафу шмотки Виталика, мои сложены в комоде, что не успела забрать. В прихожей сама посмотришь, разберешься.
– Ты с нами детали не обсудишь?
– Не хочу. Поеду я, из комнаты свое заберу, и вперед. Не забудьте про телефоны! Я симку послезавтра отключу утром, потом вам наберу с нового номера.
– Раз ты все решила, дочь. Помни, что в любой момент можешь вернуться, здесь твой дом. Да, пока возьми мой старый Хаммер, документы в бардачке, я тебя из страховки не выписывал, а то на твоей букашке не много и увезешь. Надеюсь, помнишь, как водить внедорожник. На карте у тебя денег достаточно, буду подкидывать.
– Хорошо, пап, спасибо, – крикнула из комнаты Ира, собирая нехитрые пожитки. – А теперь дружно ловим Шлимана!
– Я тогда звоню Наиле, твоей соседке справа, у нее ключи от дома, предупрежу, что ты сегодня приедешь, – не желая участвовать в поисках кота, Жена вышла на лоджию, закурила, набрала номер.
– Жень, вон он, под диваном, только я за ним не полезу, и не просите! – отец рефлекторно потер свежие царапины на руке, оставленные котом. – Я с ним вчера хотел поиграть, сегодня утром Бахтияр еле проржался, с боевыми ранениями поздравлял.
– Не отвечает Наиля, видимо, на работе. Смс-ку отправила. Ну что, подруга, если за твой язык тебя не сожгут всей деревней в первый же день, через пару недель навещу. А если ты этого скота там потеряешь, я только за! – прошипела от боли Женька, вытаскивая из-под дивана орущего зверя и упихивая мохнатую тушку в переноску. – Укусил, гаденыш!
Ира оглядела квартиру, вспоминая, не оставила ли она чего нужного:
– Не потеряю, он слишком привязан ко мне и к своим мискам, – через миг девушка стала серьезной. – И, папуль, единственная просьба. Пока не заводи, пожалуйста, новую зверушку для утех. Хотя бы не заселяй сюда, я часто буду приезжать, увижу, что что-то шевелится в квартире лишнее – погоню ссаными тряпками. Прости, но потерпи пару-тройку месяцев, хорошо?
– Хорошо, дочь, я тебя понял.
– Ирусь, купи себе ботинки на плоской подошве, – посоветовала подруга, заминая неловкий разговор, пока Ира надевала сапоги на высоченной шпильке. – Поверь, дорогая, не праздный совет.
– Да я уже думаю, что сначала нужно в Тандем заехать. Ну что, дорогие мои, присядем на дорожку? – обняла девушка отца, расцеловалась с подругой. – Удачи нам, да?
После положенного старинного ритуала все засуетились, похватали сумки, проводили до машины несостоявшуюся невесту, перегрузили вещи Иры в просторный американец, что покрывался пылью в дальнем углу подземной парковки, снова расцеловались, чуть не забыли переноску с орущим от оскорбления котом.
– Помни, дочь, ты всегда можешь вернуться.
– Я знаю, пап. Я вас люблю.

Глядя вслед отъезжающей машине, Александр положил руку на плечи подруге дочери. А та не сбросила, наоборот, осторожно обняла мужчину за талию, прижалась, вся потянулась к нему. Так, в обнимку, поднялись обратно в квартиру, не заметив любопытный взгляд консьержки, и только в прихожей заметили, неловко разжали руки.
– Все-таки, надо было ее отправить на Пхукет или Гоа. Кардинальная смена обстановки.
– И что в этом кардинального? Ирка выбрала единственно правильный вариант, дядь Саш. Свежий воздух, тишина, трудотерапия. А на курортах она с Пингвиненком была последнее время, не очень приятные воспоминания.
– Может, ты и права. Жень, поедем, пообедаем? За одним и обсудим планы, – не хотелось расставаться с черноволосой красавицей, особенно после нечаянных объятий. Как же он хотел приезжать домой, и чтоб она встречала его, и чтоб все, как у людей. Только с ней.
И стеснялся своего желания, все-таки пятнадцать лет разницы, у нее своя жизнь, ребенок, забавный мальчишка, значит, кто-то есть рядом, а спрашивать у Иры было неудобно. Менял девиц в постели, неосознанно выбирая похожих, как две капли воды, на запретную мечту, чтоб выкинуть из головы мысли о возможности признаться Жене, и ничего не мог с собой поделать.
К Алине, задержавшейся рядом на два года, даже начал испытывать какую-то нежность, смешанную с чувством вины, ведь все чаще представлял в постели лучшую подругу дочери…
– Давай лучше доставку закажем, дядь Саш, погода мерзопакостная, совершенно не хочется выходить. Я Даньку матери отправила, правда, избалует мне бабуля чадо до понедельника, опять приводить дите к общему знаменателю.
– Жень, может, отбросим стариковское «дядь»? – попросил мужчина.
– Легко! И какой же ты старик, Саш? Многим молодым фору вперед дашь, – вдруг предательски задрожали руки. Чтобы справиться с волнением, Женя вышла на лоджию, села в кресло, закурила, глядя на город в панораме стекла. Не вспомнил… За пять лет не вспомнил. – Закажи на свое усмотрение, учти, я голодная! Ты сколько по времени свободен?
– В офис сегодня вряд ли попадаю, Бахтияр, если что, свистнет. Года два выходной не брал, – чуть позже вышел на лоджию и хозяин квартиры, поставил на столик бутылку вина, два бокала, уселся в кресло рядом с девушкой. – Я заказал, Жень, обожремся. Выпьешь со мной?
– Да, повод весомый.
Александр разлил вино в бокалы, отсалютовал спешащему городу внизу, выпил. Налил снова, закурил. Надо же, у дочери в жизни драма, а он счастлив, что эти дни проведет рядом с любимой женщиной. Вот она, только руку протяни…
– Жень, ключи от этой квартиры возьми, замки уже новые, вчера вечером сменил. Черт, Ирке забыли отдать экземпляр. Ты отвези потом. Все, где эта… валялась, еще вчера заменил – кровать, диваны, кресла, только в ее комнату еще не заходил.
– То-то я сегодня подумала, что умом трогаться рано, но предпосылки есть. Вроде, мебель та же, а обивка по цвету на пару тонов не совпадает с привычной. Ты предупреждай в следующий раз.
– Следующего раза не будет, – жестко отрубил мужчина. – У меня к тебе просьба.
– Внимательно, Саш.
– Сегодня мы с тобой планы на двадцать седьмое состыкуем, а завтра приедешь сюда с утра, самостоятельно распорядишься ее вещами, что ребенок не испортил. Закажи клининг, грузчиков, пусть все на помойку вынесут, голые стены чтоб в комнате остались. Сделаю там бильярдную. Денег тебе оставлю, сам приеду вечером, если у тебя дела – можешь не дожидаться, ключи пусть у тебя будут теперь. Брюлики собери отдельно, отвезу ювелиру, продам к чертовой матери, деньги Ирке отвезешь. Компенсацией.
– Хорошо, я как раз до субботы на работе договорилась, что не появлюсь в офисе.
– Прости, что на тебя все вешаю, я постараюсь завтра пораньше приехать.
– Ты ее любишь?
– Привык. Она похожа на ту, которую действительно давно люблю, сейчас вижу – жалкая пародия.
– Значит, не сильно расстроился.
– Знаешь, я сам виноват отчасти, что Алинка в загул ударилась. Скучно ей было. Молодая, энергию деть некуда, я на работе сутками. Предлагал ей, правда, купить бизнес какой под ключ, кафешку, салон красоты, еще варианты накидывал, учиться отправлял, любой ВУЗ, по желанию. Нет, не захотела. Целыми днями спала и ногти, ездила, пилила. Даже вождение бросила, не осилила.
– Не твой уровень, Сашенька, – Женька не выдержала, коснулась его руки, погладила запястье. – А чего та, другая?
– Не обращает на меня внимания, – накрыл ладонью ее руку, чуть сжал осторожно. Не отняла, не убрала руку, и это было не просто знаком поддержки, нет, что-то большее…
– Ну и дура. За таким мужчиной, как ты, на край света не страшно бежать, – вырвалось у нее болью неразделенной любви. Убрала руку, справилась с эмоциями, и через миг снова улыбалась беспечно. – Прости, сказала, не подумав.
Мужчина усмехнулся, прикоснулся бокалом к ее бокалу. Если б знала, что сейчас саму себя дурой назвала. Вспомнил вдруг, как стояли в лифте, обнявшись, как она прильнула, прижалась к нему. А вдруг он ей тоже не безразличен, что ему не показалось и раньше, когда ловил на себе ее взгляды.
– С твоими возможностями любую можно завоевать, Сашенька.
– А она принципиальная. Самостоятельная. Гордая.
– Саш, просто скажи ей. Хоть будет понятно, от чего танцевать, примет или отправит гулять лесом, – Женя вдруг рассмеялась абсурдности ситуации. Она уговаривает любимого человека признаться в чувствах другой женщине! – Мужчины, вы, как маленькие, честное слово! Игрушки только с возрастом становятся другими, дороже, а в головах солнечные зайчики прыгают, что в пятнадцать лет, что в семьдесят. А нужно просто сказать!
– Как у тебя все просто. Сказать… А если обстоятельства?
– Замужем твоя мадам? Детей семеро по лавкам?
– Нет, не замужем. Один ребенок есть.
– Тогда в чем проблема? Все остальное решаемо, Саш. Просто подойди и скажи: «Ты мне нужна», – почему-то после его слов забилось сердце, задрожали пальцы, чуть не упустив бокал.
– Хорошо. Выпьем? – мужчина покачал головой.
«Черт, вот так просто? Просто сказать? А, если, правда, от счастья отделяют всего три слова? Будь что будет!»
Александр допил вино, поставил бокал на столик и произнес тихо:
– Жень, ты мне нужна. Давно. Видишь, сказал. Что ответишь?
Опешив от неожиданного поворота разговора, Женька опустила глаза, потом посмотрела на собеседника сквозь слезы, молча встала, ушла с лоджии. Разумные мысли вылетели из головы, и, сама не понимая зачем, трясущимися руками натянула пальто. Вытерла злые слезы. Вспомнила, что сумку оставила у Иры в комнате.
Ну как так? Только что смеялась над его нерешительностью, а когда признался – плачет, уходить собралась. Неужели не попал? Или …попал? Он вдруг понял, что если сейчас не остановит ее, не услышит ответ, больше не увидит, без вариантов.
Женька вихрем пронеслась по квартире, схватила сумку, и обратно, к спасительной двери, вон из его дома, но Александр перехватил ее на полпути, прижал к себе. Женя вдруг размахнулась, и влепила мужчине увесистую пощечину:
– Сволочь, сколько времени еще собирался молчать? Сколько баб я твоих переревела! – вторая пощечина симметрично украсила лицо любимого. – Ненавижу тебя!
– Даже так, да? – вдруг стало легко и весело, и получил за дело, и поймал свою Жар-птицу, больше не будет натужных отношений с другими, пусть похожими, но чужими. Только б удержать, сделать все правильно!
Александр схватил ее за запястья, не дав больше размахнуться, завел ей за спину, перехватил одной рукой, вторую положил на затылок, властно притянув ее губы к своим, до боли, до исступления, вложив в поцелуй все невысказанные чувства.
И уже не нужно удерживать ее руки, что-то еще говорить, пальто валяется на полу вместе с его пиджаком, и не поддается ремень дрожащим пальцам, заело напрочь молнию на платье, а не оторваться друг от друга, чтобы избавиться от ненужной одежды.
Звонок в дверь прервал страстный полет. Звонили долго, нудно, требовательно.
– Доставка, Сашенька, – первая опомнилась Женька. – Надо открыть.
– Сейчас. Никуда не исчезай.
– Не надейся! – девушка упала в уютное кресло, ноги не держали от пережитых эмоций.
Александр выдохнул, выравнивая дыхание, хмыкнул довольно, кое-как пригладил встопорщившиеся волосы, нашел портмоне, чтобы дать чаевые, открыл дверь.
– Добрый день, доставка! – молоденький курьер передал фирменные пакеты ресторана, с любопытством глядя на обстановку квартиры. Получив щедрые чаевые, бегом скатился по лестнице, испугавшись, что мужик ошибся купюрой, и сейчас отберет. И так задержался, но он же не виноват, что мегера внизу, консьержка, пока не выспросила всю подноготную, не пропустила к квартире. За его спиной захлопнулась дверь.
– На чем мы остановились? – Александр отнес пакеты на кухню, потом уселся у ног любимой женщины на ковер из овечьих шкурок, расстегнул на ее ногах сапоги, стащил поочередно, прижался лбом к ее коленям. – Женя, мне сорок пять. Тебя не смущает ничего?
– Мне тридцать, Саш, и мне пофиг на цифры.
– А как Ирка отнесется? Я не собираюсь тебя теперь отпускать, придется однажды рассказать ребенку.
– Ты из-за нашей дружбы молчал? Ира поймет, я тебя, дурака, со школы люблю… Ну, или погонит ссаными тряпками, – усмехнулась, вспомнив угрозы подруги. Сползла к нему на пол, утонув в поцелуях любимого мужчины. – Я же каждую твою очередную курицу в мечтах расчленяла, в асфальт закатывала, по ноге к березам привязывала! Какой же ты дурак…
– Кровожадная моя. Моя. Любимая моя… Как давно мечтал назвать тебя так вслух, ты не представляешь. Прости меня за молчание. Я так боялся… Никогда ничего не боялся в жизни, а разговора с тобой – до трясучки.
– И я боялась, что на смех поднимешь, если скажу.
– А с Иркой решим. Если что, побежим вместе. Найдем убежище, переждем скандал, да?
– Вместе, Сашенька?
– Вместе, Жень. Теперь только так. Платье снимается сверху? – виновато спросил счастливый мужчина. – Кажется, я молнию на нем сломал.

По пути Ирина заехала в торговый центр, купила крепкие ботинки на толстой подошве, резиновые сапоги, милые разноцветные калошки, книг, еды на первое время. С каким-то новым для себя чувством прошла мимо любимых магазинчиков, правда, не удержалась, набрала пустяков для ванной комнаты. Не в речке же люди там моются? Когда уже выезжала с парковки, вдруг вспомнила, что еще необходимо купить, вернулась, приобрела подушки, одеяла, постельное белье, полотенца, быстро обрастая новыми вещами.
По дороге заскочила в любимую винотеку, бездумно набрала алкоголя, если придет время опять поплакать. Вбила в навигаторе новое название, посидела немного, закрыв глаза. Только на прошлой неделе сказала подругам, что ее жизнь неизменна и незыблема, и вот, через пять дней – только Шлиман едет с ней в новую жизнь.
– Так, себя не жалеть, улыбаться, и – только вперед! – сказала сама себе, повернула ключ зажигания.
Включив любовно собранный плейлист вразбивку, выехала с парковки на дорогу. Из динамиков хрипло отозвался Джо Кокер. Хороший знак. Ира увеличила звук, оглянулась на переноску, но Шлиман не повел ухом, дрых в теплом одеяле.
Город будто взбесился, не собираясь отпускать девушку, даже небо упало на дома серой подушкой, зацепившись за антенны, повисло грозовой тучей, уменьшая обзор.
Три раза стояла в пробке, внезапно закончился бензин, еле дотянула до заправки, ливень встал стеной на выезде из Казани, на трассе два раза нечаянно проехала поворот, не услышав за музыкой указания навигатора.
Но, близ Камы распогодилось, дождь уменьшился, а у райцентра из-за туч и вовсе выглянуло солнце. Дворники не так бешено мельтешили по стеклу, поэтому одинокую фигуру голосующего на остановке Ира заметила еще на повороте.
– В Лесной едешь, матурым8?
– Да, садитесь.
Мужчина уселся, по-хозяйски закинул под ноги сумку, щелкнул замком ремня безопасности и отвернулся в окно, давая понять, что не настроен на разговоры. Капюшон толстовки не давал разглядеть лица. Лет сорок-сорок пять, навскидку, высокий, видно было, что его длинным ногам неудобно, но отодвигать кресло не стал.
Идеальный попутчик, если бы от него не несло смесью алкоголя, табака и мужского пота. Особенно раздражал запах спирта, будто выпивоха только-только щедро плеснул на себя с ног до головы, не успев отхлебнуть.
Через пару километров, однако, он подал голос:
– Притормози, вон, бабка чешет, тоже наша, давай возьмем.
– В «бюро добрых дел» я еще не работала, – возмутилась бесцеремонностью попутчика Ира, но остановилась у обочины.
– Никогда не поздно начать, матурым.
Бабуся уселась на заднее сиденье, без умолку ворча про нерадивых водителей, проехавших мимо, про погоду. Бабке хотелось поговорить:
– Ты чьих будешь, девка, что-то я тебя не знаю. Для дачников рановато, на источник едешь? У нас таких машин не бывало, заработала, или подарил кто? И кем это работать надо?
– Бабуль, давайте договоримся на берегу, как говорил Чапай на берегу Урала, это не такси, развлекать разговорами, тем более, о своей личной жизни, я вас не собираюсь, едем молча, слушаем музыку.
– Грубиянка какая! – бабка обиженно зашуршала в сумках. К запахам мужчины прибавился ядреный дух квашеной капусты. – Не очень и хотелось с тобой разговаривать, и музыку твою поганую слушать!
– Терпим еще немного до поселка. Я – вонь из ваших сумок, вы – мой плейлист.
Только бабка открыла рот всласть побраниться с юной, но чересчур самоуверенной дамочкой, как раздалась стандартная мелодия самсунговского звонка. Мужчина со вздохом достал телефон, смахнул иконку вызова. Ира на автомате приглушила рвущуюся из динамиков мелодию скрипки потрясающего Дэмиена Эскобара.
Бабка изо всех сил подалась вперед, подслушивая тихий разговор.
– Да, еду, скоро уже буду. Сначала на работу, потом домой. Ужин? Попозже, сам погрею, отдыхай. Целую.
– Для хахаля своего и песни выключила, а он, слышала? Другую в трубку нацеловывает! Тьфу, городские! Ни стыда, ни совести!
Мужчина резко скинул капюшон, повернулся к недовольной пассажирке:
– Фирюза-апа, что вы такое говорите!
– Ох, Решад Маратович, не узнала! Долго жить будете! А я к вам завтра собиралась, с утра, все равно в магазин побегу, да?
– Прием завтра с четырнадцати тридцати, – сухо ответил мужчина, дернув изогнутой натянутым луком верхней губой, вновь напялил на голову капюшон.
– Вы ж все едино на работе будете с самого утра, уж зайду.
Ира с облегчением сделала последний поворот, заехала в поселок, остановила машину:
– Так, приехали, надеюсь, содержательный диалог вы продолжите на улице.
Мужчина что-то буркнул похожее на «благодарю», выскочил на дорогу, вытащил сумку, закрыл за собой дверь.
– Эй, девка, до Цветочной улицы довези уж, сумки тяжеленные!
– Повторяю – в таксопарке не работаю, вылезай, бабуль.
– Чтоб твоя машина сломалась! Чтоб все колеса полопались!
– Не надейся, бабуль, америкосовский автопром надежен, как скала, его даже русские проклятья не берут.
Бабка с досадой хлопнула дверью, плюнула под колесо, привычно навьючила свои баулы на спину и бодро потелепала по дороге.
В левое окно аккуратно постучали. О, мужик-вонючка что-то еще хочет рассказать. Вздохнув, Ира опустила стекло. Не так она мечтала начать новую жизнь.
– Прости Фирюзу, матурым, она у нас местная достопримечательность, на голом полу сплетню станцует. А так она – бабка забавная. Кстати, на счет хахаля – я не против. Ты как, может, встретимся вечером, для общего удовольствия? – в серых глазах случайного попутчика чертики выплясывали ламбаду. – Музыка отличная, как раз перекинешь мне.
– Слушайте, в вашей деревне все ебанутые, или есть просветы, как в том заборе? Не успела приехать, обозвали, почти поимели. Страшно с остальными соседями знакомиться.
– Это не по Озерной ли ты дом купила, матурым? И да, я ж тебе не любовь-морковь предлагаю, времени нет на эти ужимки и прыжки, просто качественный секс, сплетню мы все равно получим в анамнез через полчаса, так почему бы ее не реализовать?
– Охренеть, предложения посыпались! Руке своей предложи. Свободен, озабоченный! – не поднимая стекло, Ира стартанула с места, попав в лужу как раз левыми колесами. Мужчина не успел отпрыгнуть, как его окатило грязной водой.
Странный мужик. Телефон тройка, у нее был такой шесть лет назад, устарел безвозвратно, а на руке – «Юбло»9, в увесистую пачку денег, и не реплика, качество этих часов Ира знала отлично, любимая марка отца. Старая, замурзанная толстовка явно китайского рынка, но дорогая куртка, удлиненная, мягкой кожи. Алкаш, запах до сих пор в салоне, а Трындычиха его уважительно, даже заискивающе, назвала по имени-отчеству.
Ай, думать еще о нем, много чести, идиот, без тормозов совершенно, еще шрамы такие уродливые, на седом виске и по шее от уха, видимо, при родах умудрились уронить три раза, и потом с ноги добавили. Нужно купить перцовый баллончик, чтоб такие «гости» не подходили близко к участку.

На удивление, дорога в поселке была покрыта асфальтом, у крепких домов стояла техника, неплохие машины, иногда были видны во дворах яркие минитрактора, как игрушки. Огромный старинный храм красного кирпича был затянут лесами реставрации. Низкие заборчики лишь обозначали границы участков.
Справа от дороги на двухэтажном здании краснела вывеска «Магазин». Интересно, какие цены здесь и ассортимент, может, и не придется ездить в райцентр по каждому пустяку. Напротив администрация, за ней клуб, новый, в три этажа, больница чуть вдалеке за забором-рабицей, сияет новой крышей.
И чистота кругом, первые робкие одуванчики уже пробиваются из земли, день-два хорошей погоды, и раскинется зеленое поле по обочинам, закрывая собой весеннюю неустроенность.
Ира сбросила скорость, осторожно объехала злобную меховую шапку, по недоразумению рожденную собакой, что вылезла из-под крыльца магазина, хрипло облаяв незнакомую машину.
От здания администрации аккуратно повернула направо, следуя навигатору, и в конце улицы, у предпоследнего дома слева услышала долгожданное: «Маршрут закончен. Вы на месте». Напротив ее будущего дома ярко выделялась синяя вывеска «Полиция». Ну, слава Богу, есть куда бежать, если что.
Уже ее дома.
У калитки стояла статная пожилая женщина. Внимательным взглядом серых глаз соседка быстро окинула девичью фигурку, улыбнулась искренне:
– Здравствуй, кызым10, я как раз только с работы пришла, ключи у меня. Пойдем, покажу твои владения. А ты почему одна, вроде, должна приехать молодая пара, а где муж?
– Не обзавелась, Наиля… Как вас по отчеству?
– Да зови апа11, по-соседски, кызым. Ладно, муж – дело наживное. Моему сыну тридцать пять, тоже не торопится в ЗАГС, из дружков его двое пока женились, диву даюсь современной молодежи. Тебе сколько лет?
– Двадцать шесть.
– Молоденькая совсем, и как ты тут одна управляться будешь. Водонагреватель я у тебя включила, отопление тоже. На стене в технической комнате висит инструкция, что и как, не сложно, разберешься, если что – зови. Вот ключ от калитки, хотя у нас не запирают, на щеколду закрыла и хватит. Этот ключ, большой – вход с веранды, чтоб не бегать через террасу зимой. Этот, поменьше, – выход с кухни. Брелок открывает ворота. Магазин ты видела, напротив больницы и администрации. Звони мне, не стесняйся, номер запиши. Тут все по-простому, Ирочка, главное – не ссориться, не ругаться.
– Наиля-апа, я уже, – покаялась Ира. – С Фирюзой вашей познакомилась.
– Ох, девочка, когда успела! – всплеснула руками женщина.
– Подвезла ее с райцентра, на свою голову.
– Ну, я ей задам!
– Да бросьте, Наиля-апа, я сама виновата, не нужно было отвечать этой шизанутой. Язык мой – враг мой…
– Значит, заработала Фирюза отлуп. Машина у тебя какая! Огромная, – восхитилась соседка. – У нас таких и не бывало. Мужская, я еще удивилась, увидев.
– За отцом донашиваю, свою букашку пока в городе оставила, на этой удобней вещи перевезти. Ой, Шлимана забыла!
Ира рванула к машине, открыла заднюю дверь слева, вытащила переноску. Недовольный кот спросонья коротко мявкнул.
– Какой пушистый котяра! – женщина с любопытством заглянула в окошко корзины. – Зубы какие, ух! Ну, значит, не скучно будет. Обустраивайся, Ирочка, сейчас эчпочмаков12тебе принесу, с утра пекла.
– Спасибо, большое спасибо!
Ира подцепила ногтем замочек брелока и насадила на колечко ключа машины. Щелкнула кнопкой, жалюзи ворот плавно поехали вверх. Загнав машину под навес из поликарбоната, девушка вышла за переноской, закрыла ворота, решив пройти через калитку.
Широкая каменная дорожка огибала дом, сочетаясь теплым цветом молочного шоколада с каменной обшивкой фундамента, раздваивалась одним продолжением у большой террасы, вторым терялась на участке. Все стекла на зимней веранде целые, окна закрыты ставнями.
Именно таким она представляла свой домик, рисуя планировку на полях тетрадей во время лекций. Две широкие ступени террасы, ключ повернут два раза.
– Ну что, Шлиман, вот наше новое жилище, тебе первому заходить, – поставила Ира переноску на пол, открыла дверцу. – Обживайся, сейчас принесу твое имущество, подумаем, где поставить. Попозже тебе новую когтеточку куплю, чтоб стены не драл.
Кот недовольно дернул блестящей рыжей шкуркой, потянулся, открыв пасть в зевке, и побежал по светлым половицам обнюхивать притихший дом.
Высокие потолки, стены обшиты пробкой, кухня слева, шкафы и широкий стол цвета топленого молока, и только старинный добротный буфет контрастировал с современной мебелью своей грузностью и узором виноградных листьев. Ира воткнула в розетку вилку огромного холодильника, и тот радостно заурчал, готовый служить новой хозяйке.
Справа гостиная, продолжением кухни, длинный мягкий диван с оттоманкой манил подушками уютно устроиться на нем с книгой под пушистым пледом. Хорошо, что соседка включила отопление заранее, полы были теплыми.
Небольшой плетеный диванчик здесь был явно лишним, скорее всего, как и три кресла из ротанга, заботливо перевернутые на столик, предназначен для летних посиделок на террасе. Стекло для столика надорванной с угла упаковкой выглядывало из-за дивана. Подушки для кресел и диванчика, аккуратно запакованные, лежали на полу.
За кухней – небольшая кладовая с полочками и морозильной камерой, напротив – туалет, чуть подальше – ванная комната. Две небольшие спальни напротив друг друга, большая гардеробная со шкафами-купе, техническая, и все, между ними – дверь на веранду, в зимний вход и на мансарду.
Ну что ж, холодильник есть, огромная двуспальная кровать в одной комнате, комод. Во второй, правда, голые стены. Стиральная машина и сушилка в ванной. Ирина включила везде свет, повернула-завернула вентили – и вода есть. Жить можно.
Чувствовалось, что к проекту дома была приложена женская рука, все предусмотрено – в туалете установлена дополнительная раковина, биде. В ванной комнате душевая с матовыми дверками, выложена шершавой узорной плиткой, чтоб не поскользнуться, сверху широкий, с несколькими переключателями для напора воды, душ, и по бокам два, чтоб, например, сполоснуться, но волосы не мочить. Есть и чугунная, увесистая, в которой долго не остывает вода, ванна, может, еще с советских времен.
– Кызым, ты где? – послышалось с кухни.
– Я здесь, Наиля-апа, – вернулась на кухню Ира, села за стол рядом с гостьей.
– Смотри, тут эчпочмаки, эти пирожки с капустой, эти – с зеленым луком, уже со своим.
– Ой, куда столько!
– Ешь, вон, какая худенькая, одни глаза светятся. Редко готовлю, я на работе ем, сын тоже. Да и не люблю кулинарить. Пирожки, и то получаются через раз. Ну что, посмотрела хоромы?
– Да, дом прекрасен! А почему его продали?
– Так москвичи строили-строили, только летом приезжали, лет пять, да, в двенадцатом году купили, старый пока снесли, новый добротно ставили. Мебель привезли, еще не заехали, Евгения Васильевича обратно в Москву вызвали. Как они с женой сокрушались, но, видно, большой должностью поманили. Мы, правда, думали, что долго участок будет без хозяина стоять, дорогой получился по деньгам, у нас в поселке таких цен не бывало. А тут – пару месяцев не прошло, продан, даже никто смотреть не приезжал, кроме риелторши. Улыбчивая такая деваха, говорливая.
– Подруга моя, Женька. Я давно хотела купить такой дом, а тут все сложилось… – внезапно брызнули слезы из глаз, опять сказалось напряжение последних дней. Наиля молча гладила девушку по голове, давая время выплакаться. – Послезавтра я бы замуж вышла, Наиля-апа, и этот дом был моим подарком на свадьбу, больше, конечно, самой себе, чем жениху, но, я думала... Три года жили вместе, все хорошо было, как в прекрасном сне, я так считала, а выяснилось, что спала плохо и на навозной куче. Мой отец – его начальник, мы и познакомились у папы на работе, случайно.
Наиля встала, открыла шкафчик с посудой, достала стакан, налила воды, и опять села рядом.
– Оказалось, что я – никчемное бревно. Терпит меня только из-за отдельного кабинетика и лучшей должности, обещанной моим отцом после свадьбы. В любовницы себе папину даму сердца пристроил, вот где персик! Будет им послезавтра залп с фейерверками вместо свадьбы, – горько рассмеялась девушка, встряхнув рыжими кудрями, будто отгоняя от себя плохие воспоминания. – Поэтому я и приехала сюда, бурю в стакане переждать, а тут сразу этот, в шрамах, алкаш небритый, старый пень, уже в кавалеры набивается!
– В шрамах? Решад, что ли?
– Да, так, кажется, его ваша Фирюза назвала. Решад Маратович, точно. Вместе с бабкой по пути посадила, до сих пор в салоне воняет. Наглый какой, ему бы самомнением на базаре торговать! Старпер, в отцы мне годится, а все туда же! И уснуть не смогу, вдруг заявится, страшила! Урод моральный…
Наиля еле сдержалась, чтоб не рассмеяться, услышав характеристику своему сыну, но у девочки капали настолько горькие слезы, что женщина решила промолчать, побоялась, что от новости, что тот «алкаш» – ее ближайший сосед, малышка на нервах усвистит обратно в город. А в городе у нее проблемы.
Женщины еще немного поболтали про погоду, рассаду, местные обычаи, Ира совершенно успокоилась, начала улыбаться.
– Ох, дочка, мне пора, да и тебе отдохнуть нужно, – поднялась из-за стола соседка. – Ты постельное белье привезла?
– Да, купила новое, что-то еще покидала в сумки, сейчас в дом занесу, разберу, что есть. Если что – завтра съезжу в Зареченское, докуплю. Спасибо вам!
В ворота гулко постучали, скрипнула калитка. На террасу шагнул молодой улыбчивый мужчина в полицейской форме:
– Ау, есть кто? Здра-а-авствуйте, красавица, так вы и есть новая хозяйка? Наиля Ильдусовна, доброго здоровья! Как халляр13? Ярканат дома, или до сих пор на работе?
– На работе твой дружок, чего спрашиваешь, раз знаешь, – строго ответила женщина. – Это, кызым, наш участковый, Алексей Сергеевич, шалопай еще тот.
– Да можно просто – Леша, для такой красавицы какие отчества! – мужчина крепко сжал руку новой соседке, привычным жестом откинул назад светлые непослушные волосы. – А я иду, смотрю – в доме свет горит, дай, думаю, зайду, познакомлюсь. Если что – я напротив живу, холостякую помаленьку.
– Вот, Леш, помоги-ка Ирине Александровне сумки принести, а я пойду, прилягу, устала сегодня. А, кызым, завтра я пораньше с работы буду, могу с тобой в райцентр съездить.
– Очень хорошо, Наиля-апа, я только рада!
– Лешка, чтоб сумки помог перенести, и рысью к себе! Девочка устала.
– Слушаюсь, Наиля Ильдусовна! – отдал честь полицейский. – Ярканата бы мне поймать, в выходные обещал беседку помочь доделать.
– Телефон опять потерял, растяпа? Позвони дружку своему, напиши, я его давно за уши не держу.
– Да привычней спросить. А телефон дома оставил, – бесхитростно улыбнулся парень.
– Когда ж вы уже остепенитесь, женами обзаведетесь…
– А вот у нас Ирина Александровна не замужем? Готов хоть завтра! Или на следующей неделе, можно через месяц, года не пройдет, по первому свистку!
– Тьфу, шураленок14, вырос с елку, все без толку, – Наиля беззлобно щелкнула по носу парня, уходя.
– Ну что, Ир, пойдем разгружаться? Какая у тебя машинюка знатная, Хаммер?
– Он самый, тройка. Это машина отца, потом свою перегоню, у меня попроще аппарат. Кстати, а где заправка в округе?
– Десять километров чуть дальше, да, а ты, главное, как в старом анекдоте, мотор заглуши, когда заправляться будешь, а то так Хаммер и не заправишь, правду говорю.
– Знаю этот прикол. Да, жрет, скотинка, за троих, но и пашет безотказно.
– Кстати, мы же на «ты»? А то в нашем возрасте выкать смешно, верно? Ты же меня лет на десять младше, да? Мне вот в мае – тридцать будет, самый сок!
– Это ты так технично мой возраст пытаешься узнать? Леш, я совершенно не стесняюсь, в июне двадцать семь стукнет.
– Надо же, я б тебе и двадцати не дал! Ну, так что, женимся? Я – умный, молодой, красивый, – стал загибать пальцы Леша.
– А чего до сих пор в холостяках?
– Ир, я ж говорю: я – умный!
Хохот после его слов слышала вся округа. Общаться с Лешкой было легко, спокойно. Пока носили сумки и устанавливали колонки, болтали на разные темы, подначивая друг друга, смеялись до слез, как будто были знакомы всю жизнь. Алексей помог снять ставни с окон, сложил аккуратно в кладовке под лестницей, ведущей на мансарду.
– И это все твое хозяйство? – удивился Лешка, когда последняя коробка перекочевала в дом. Чайник-то есть?
– Напрашиваешься?
– Ну да, пока Ярканата жду, можно и по чайку.
– А нет пока чайника. Представляешь, практически все купила, а чайник забыла! Завтра с Наилей-апой поедем в райцентр, куплю. Слушай, Леш, она пирожков принесла, я столько не съем, возьми с собой?
– А возьму. Но предложение на чай остается в силе. Будет скучно – приходи ко мне без стеснения, хорошо?
– Договорились, Леша!

Раскидав по шкафам немудреные пожитки и вымыв кухню, девушка ахнула, посмотрев время – десятый час вечера! Согрела молока в ковшике, накинула теплую куртку, и с чашкой какао присела на ступени террасы, прислушиваясь к звукам нового места жительства.
Трассу не было слышно, но недалеко работал трактор, чуть дальше по улице женщина позвала домой детей, с участка Наили-апы послышались мужские голоса, но слов было не разобрать, разговаривали у крыльца, наверное, Леша дождался с работы своего друга. Где-то затявкала собака, радостно встречая хозяев. Вдалеке, за говорливой рекой, величаво шумел лес, постепенно выплетая главную тему симфонии вечернего поселка.
Непривычно было без фона любимого проспекта, который не затихал ни на минуту под окнами, ярких огней торгового центра напротив дома. Только темнота, цвеньканье птиц и воздух, наполненный запахами зацветающей весенней земли. А небо, такое высокое, синее-синее, редкими облаками провожающее вечер, совершенно другое небо. Ой, а много в городе вверх смотрела?
Внезапно на дорожке сверкнули кошачьи глаза, и из темноты вынырнул Шлиман с мышью в зубах, положил добычу хозяйке к ногам, с довольной мордой убежал к мискам. Вот кому переезд не дал ни малейшей отрицательной эмоции. Ира краем сапога отбросила кошачье подношение подальше на землю, завтра закопать, хорошо еще – с детства не пугалась ни мышей, ни крыс, ни пауков.
Странно, но за весь вечер, после слез, сбежавшая невеста и не вспомнила о горестях последних дней, будто стерли ластиком все события, больше заботили уставшие ноги. Долой каблуки, с завтрашнего дня только удобная обувь. Удобная одежда. Удобная жизнь.
Можно готовить то, что нравится, а не то, что хотелось Виталику, ложиться спать, когда захочется, а не между храпом успевать заснуть. Роллы эти, после которых изжога. Обидно было, когда она приготовит с любовью, а утром на кухне на столе коробки пустые свалены. Котлетки ее не тронуты, щи по рецепту его матери. Вот что, но не отнять у Светланы Юрьевны, готовит она отменно.
И пресловутые комочки носков, фу! исчезли из ее жизни. Сколько было потрачено нервных клеток из-за такого пустяка… Корзину для грязного белья, большую, широкую купила специально, попасть в нее может даже слепой. Рубашки. Как же она ненавидит гладить рубашки и сорочки!
Музыку слушать не только в наушниках, и только ту, что нравится. Мебель расставить по своему желанию, открыть на ночь все форточки, а когда станет теплей – и окна. Косметичку забросить подальше, не мучить свою, и так проблемную кожу, пудрой и консилерами.
Столько обнаружилось плюсов в одиночестве, что их количество и весомость с лихвой перекрыли обиду на несостоявшегося жениха. Боль обиды постепенно отпускала, теперь вспоминались больше светлые моменты прошедших трех лет.
Ухаживал красиво, приезжал с утра, перед работой, привозил цветы, из Старбакса глясе, мило целовал, убирая сливочную пенку с ее верхней губы. Курить бросил, чтоб не раздражать ее запахом. Молчал до поры, что курит она. Пару раз в первый год знакомства покорно убирал лоток за Шлиманом, заезжал каждый день, хотя ему не по пути, когда она уезжала надолго из города.
Маму свою любит, выполняя все ее прихоти, может, это ее и подкупило окончательно, говорят же: «Посмотри внимательно, как мужчина относится к родителям». Даже с роллами можно было смириться, для Витали эта услуга была показателем приличной жизни, а домашнюю еду, которой она принялась его потчевать, только стали жить вместе, он и дома с детства ел.
Ира усмехнулась, вспомнив их споры по поводу напитка в жару. Ей так нравилось играть со вкусами ягод и фруктов, добавляя в морсы мяту, базилик, листочки смородины и барбариса, а Виталик обожал покупной сок, и чем больше в нем было химозы, тем ему было вкусней.
Ира неожиданно поняла, что, кроме вкусовых пристрастий, она не знает больше ничего о мужчине, с которым прожила три года. Он же знал о ней все, слушал внимательно ее болтовню. Правда, последнее время уклонялся от разговоров, но это уже объяснимо, другую слушал, хотя, что в жизни Алины интересного?
Нельзя допускать человека так близко, чтоб не было больно. Не будет в ее жизни больше подобных эмоций, ни один мужчина не достоин любви. Это маме повезло, и с папой, после развода умудрились сохранить нормальные отношения, и с дядей Витей опять повезло. Дедушке с бабушкой тоже повезло, но и время их молодости было другим, женились по любви, старались для семьи и детей.
А отцу даже деньги не помогли создать «долго и счастливо» ни с одной из его пассий после развода…
Вот и у нее не получилось. А старалась, уступала, где можно и нельзя, прикусывала свой язык, чтоб не обиделся лишний раз, с подругами встречалась редко, зная, что Виталик будет недоволен. Занятия на роллердроме забросила, о том, чтоб на снегоходах зимой с друзьями прокатиться – совсем забыла. Готовила, создавала идеальное гнездышко, баловала своего мужчину, мечтая о большой семье, о детях. Как допустила такое потребительское отношение к ней? Где ошиблась?
Может быть, в выборе мужчины? Да красиво ухаживал, выложился по полной программе. После двух лет европейской жизни и знакомств с мужчинами там, слишком практичными, Виталик и показался принцем. А оказался…
Вздохнув от тяжести признания самой себе, Ира поднялась со ступеней, тщательно закрыла все двери, вспомнив намеки идиота в шрамах, хоть и утверждала соседка, что тот пошутил. Да ей откуда знать, она же не может отвечать за поступки всех односельчан.
Завтра непременно нужно осмотреть участок, съездить с соседкой в райцентр, а пока – пора ложиться спать. Купить перцовый баллончик! Уже, после душа, засыпая в уютной широкой постели в обнимку с котом, вдруг вспомнила детскую присказку, и прошептала, улыбнувшись в темноте: «На новом месте – приснись жених невесте!»

(26 апреля, четверг +5)

Вскочив на ноги в шесть утра в туалет, Ирина не чувствовала желания нырнуть обратно под одеяло, что было нормой в городе. После душа, позавтракав пирожками, кстати, не забыть взять у соседки рецепт такого теста, что осталось на следующий день воздушным и хрустящим, оделась теплей, включила на телефоне музыку, воткнула в уши капельки наушников.
Натянула куртку, новые резиновые сапожки точно по ноге. От избытка чувств Ира проскакала со ступеней, рассмеявшись хорошему настроению, отправилась смотреть свой участок. Двадцать четыре сотки, мама дорогая, работы – непочатый край. Красивая елочка приветственно закачала ветвями, радуя зеленью, ее обязательно оставить, и наряжать зимой.
Разбить цветник, если перед домом Ира задумала монохром белых цветов, к тому старому кусту чубушника в углу палисадника, то возле террасы будут полыхать красные розы, много-много красных роз! По сторонам, чуть наискосок, поставить теплицы. Не забыть понаблюдать за перемещением солнца, посмотреть, как равномерно будут освещаться посадки.
На днях вернуться в Казань, не заезжая домой, наведаться в Леруа, но составить список, чтоб не бегать по отделам с растерянным видом как получилось когда, с Бахтияром. Знатно они развлекли консультантов, по три раза переспрашивая, где что найти, и как называется то, что они хотят купить.
Обязательно заехать к дяде Пете за рассадой, и старика повидать, поблагодарить еще раз за качественный пинок, и выведать хитрости садоводства.
Незаметно, прикидывая планировку будущего сада, Ира дошла до края участка. По левую сторону оживала от зимней спячки малина, а по правому, у забора соседей, уже поднимала ветки любимая ежевика. Выход к реке был обозначен шикарной перголой, окрашенной, как и низ дома, в шоколадные оттенки. О, здесь, у реки, будет все в огне рыжих цветов!
Большой добротный пирс через тропинку на границе двух участков, ее и Наили-апы, внизу слева, где начиналась улица, был виден песчаный пляж, на противоположном берегу виднелись островки песчаных отмелей. Ирка от восхищения захлопала в ладоши, а потом оглянулась по сторонам, не видел ли кто ее щенячьего восторга. Все-таки, взрослая женщина, двадцать шесть лет!

Закончив зарядку с гантелями, Решад обернулся на соседний участок, чуть ниже своего. Москвичи перестроили дом так, что с его веранды прекрасно просматривалась терраса и большая площадь огорода, но и его дом был соседям виден, как на ладони, хотя это не мешало нисколько.
Ничего себе, а эта рыжая уже гуляет по своим новым владениям, ранняя оказалась птаха. Вчера успела матери пожаловаться, вредная, аж по шее полотенцем получил за свои слова.
С гонором девчонка, но хороша, черт, как хороша! Медовые кудри золотятся в лучах восходящего солнца, короткая стеганая куртка не скрывает грудь и тонкую талию, эти прелести он разглядел еще вчера, светлые джинсы подчеркивают округлую попку. Хороша…
Высокая какая, с такой не нужно наклоняться в три погибели, чтоб целовать, одни ноги чего стоят, не зря говорят – от ушей растут. Обычно девчонки с подобным ростом сутулятся, пытаясь скрыть лишние сантиметры, а эта носится по участку с гордо расправленными плечиками. И так смешно вчера вскидывала голову, когда злилась. Кто его за язык тянул наговорить глупостей?
Решад постоял еще, пока новая соседка не скрылась из виду. Глянул на часы, чертыхнулся, ушел в дом. Будет еще время познакомиться заново, может, действительно, легкий романчик обозначится на лето.

К обеду Ира вымыла весь первый этаж, закончила писать список необходимых покупок. На месте не сиделось, и, не смотря на мелкий дождик, девушка решила прогуляться по окрестностям, посмотреть ассортимент местного магазина. В диковину была пустая улица, редкие прохожие здоровались с ней, как со «своей», улыбаясь.
Недалеко от магазина, в глубокой луже, топал ножками малыш, заливаясь смехом в брызгах воды, не обращая внимания на уговоры мамы выйти из грязной запруды. Ира аккуратно обошла беспокойное семейство, но, не удержалась, и подмигнула ребенку.
 Когда-нибудь в ее жизни появится маленький человечек, будет также заливисто смеяться, бегая по лужам, и ушки забавной шапочки будут ловить ветер. Он будет, обязательно будет, рыжий сорванец, с хитрыми голубыми глазами, с вечно содранными коленками, станет морщить носишко при виде стакана теплого молока на ночь, и верещать притворно на аттракционах детского парка. А, может, кокетливая девчушка, обожающая тайны и волшебные сказки. Будет обязательно.
Из магазина вышел кто-то, из-за угла не видно, и карапуз, раскинув ручки, с радостным визгом бросился навстречу. Мужчина подхватил малыша, подбросил вверх на вытянутых руках, не обращая внимания на ручьи воды, веером разлетевшихся от маленьких сапожек на кашемировое полупальто и черные джинсы, и оба счастливо рассмеялись, просто так, от полноты ощущений.
Надо же, и за сотню километров от города встречаются модники со вкусом в выборе одежды. Ба! Это липучка вчерашняя, как его там? Решад «хочу-тебя-немедленно!» Маратович. Побрился, не узнать, моложе стал выглядеть, если б не седина.
Резко развернувшись, Ира, чуть ли не бегом, завернула за угол магазина, нырнула за старый дуб, неловко зацепив зонтик за ветки молодой поросли вокруг дерева. Сердце зайцем колотилось в груди, щеки заалели, и совсем не от ветра.
Мужчина, тем временем, бережно передал шалуна матери, поздоровался. Повернул голову, заметив суетливое бегство вчерашней попутчицы. Приподнял бровь, махнул ладонью в приветствии. Перешел дорогу, закурил, наблюдая, как безуспешно соседка пытается слиться с окружающим миром, усиленно делая вид, что не замечает его. Выбросил сигарету в урну, послал девушке воздушный поцелуй, скрылся в здании администрации поселка.
Ира перевела дух, отлепилась от дуба, осторожно вышла на тропинку. Прогулялась по поселку, угу. Неужели теперь постоянно натыкаться на этого озабоченного, что, другие жители в поселке закончились?

В магазине было пусто, у кассы блондинка, девушка примерно одного с Ирой возраста, от нечего делать листала глянцевый журнал. Можно было бы ее назвать красивой, такие личики обычно рисовали Снегурочкам на открытках с новогодними поздравлениями, если бы не бросалась в глаза болезненная худоба под стареньким платьем до пят. Ирина сняла наушники, вежливо поздоровалась. Девица поздоровалась в ответ, внимательно рассматривая незнакомку. Оценив внешний вид покупательницы, продавщица состроила недовольную гримаску, думая, что незнакомка не видит.
– Мне, пожалуйста, сок, минералку.
– Сок вам какой?
– Вишневый, апельсиновый, томат. «Я».
– Который из них, девушка? – недовольно протянула продавщица, со вздохом залезая на стремянку к верхней полке.
– Все три. И томатного – две упаковки, пожалуйста.
– Одна осталась.
– Хорошо, давайте одну. Тогда вишневого – две.
Внезапно ожил входящим звонком телефон. Звонил Виталик. Ира вздохнула, вышла на улицу, ответила на вызов:
– Да, любимый!
– Зайка, как у тебя дела? Ты вчера даже не позвонила, крепко погуляли на девичнике?
– Да нет, дорогой, все в рамках, – между разговорами подкурила сигарету. – Голых стриптизеров не заказывали.
– Мы вчера тоже тихо посидели с парнями. Я соскучился.
«Да-да, представляю, как тихо. Интересно, Алинка выскакивала из торта?» – подумала девушка, но вслух нежно произнесла:
– Завтра увидимся, потом всю жизнь будем вместе, еще скажешь, что надоела.
– Не скажу, зайка моя.
– Виталик, – вдруг тихо позвала она бывшего жениха. – Ты меня любишь?
– О чем ты спрашиваешь, конечно. Ладно, зайчонок, мне пора. Костюм я забрал, сегодня с утра с твоим отцом разговаривал, вроде, все и без нас готово. До завтра!
– До завтра, Виталь, – его голос больше ничего не вызвал, никаких эмоций. Нет, вызвал. Раздражение откровенным враньем. – Целую!
«Прощай, дорогой, это был последний звонок. Завтра твой мирок полетит к чертовой матери, твоя фамилия окажется в черном списке приличных компаний, где можно будет зацепиться еще, а сам ты – на улице. Поедешь к мамочке своей, плакаться в вонючую подмышку. За свои затейливые потрахушки заплатишь всем, что имеешь, и немножко больше».
Подавила нервный смешок, затушила сигарету, ловко попав окурком в центр стоящей неподалеку урны. Вернулась в магазин, столкнувшись в дверях с продавщицей. Наверняка подслушивала, любопытная.
– Я думала, вы покупать передумали.
– Нет, просто ответила на звонок. Минералки без газа еще, пожалуйста, и пакет, наверное.
– С вас двести девяносто шесть рублей.
– Картой оплату принимаете?
– Ой, сломался аппарат, – объявила продавщица, с удовольствием наблюдая, как растерялась фифа. Хотя все работало, но поставить городскую в неловкое положение было интереснее, чем провести оплату.
– Тогда… – Ира достала из сумки портмоне, открыла, выудила из пачки денег одну бумажку в пять тысяч. – Вот, Меньше номинала нет, к сожалению.
– А у меня сдачи нет!
– Жаль…
– Давайте я вас запишу в тетрадку, потом отдадите.
– Девушка, у вас коммунизм задержался, уходя? А вдруг я здесь проездом, и придется вам платить из своего кармана.
– Вы вчера приехали, бабки наши вечером уже обсудили, слишком уж вы приметная, значит, здесь ночевали. Или в гости, или дом купили.
– Верно, купила, – забирая пакет, улыбнулась Ира. – Хорошо, я попозже зайду, занесу деньги.
– А записать?
– Да. Озерная, тридцать девять.
– А имя ваше? – со странной грустью спросила девушка.
– Гербель, Ирина Александровна.
– Как-как?
– Гер-бель, – привычно по слогам произнесла Ира свою необычную фамилию. – Сегодня постараюсь вернуть долг. Спасибо.
Как только за покупательницей закрылась дверь, продавщица схватилась за телефон, спеша поделиться новостями.

Дорогу до дома по пустой улице, Ира усмехалась, вспоминая разговор в магазине. Сказать кому – не поверят – ее записали в тетрадку, отдали товар без денег, поверив на слово, даже документы продавщица не проверила! Да, документы. Нужно зайти в администрацию, наверное. Но, скорее всего, озабоченный идиот в шрамах работает там, поэтому визит в администрацию можно отложить до лучших времен.