1. «Золотая рыбка» энд «Ласточка»

За неделю до нового года выпал снег.

Ксана, кутаясь в белую, под кролика, шубку, спешила на работу. Утреннее небо, сплошь затянутое облаками, словно нехотя роняло на город редкие снежинки. На деревьях по соседству с остановкой скандалили галки. Они сидели вразброс по веткам, похожие на неряшливо смотанные мотки кудели, и  перекликались пронзительными недовольными голосами.  У поребрика снег был девственно свежим и искрился в свете ещё не погасших фонарей, но чуть дальше, ближе к середине тротуара, тонкой цепочкой уже чернели  следы. Автобус подошёл вовремя, и Ксана впорхнула в него белой птицей. Настроение было приподнятым. Во-первых, снег. Во-вторых, за неделю до нового года настроение просто обязано быть приподнятым. И, наконец, в-третьих, она ехала на работу, а свою работу Ксана любила именно перед новым годом.

– Но Ника Альбертовна! – Ксана стояла перед начальницей, моложавой дамой в облегающем зелёном платье. В тёмных, стриженных под каре волосах, несмотря на возраст, не было заметно ни одного седого, по офису ходили шутливые слухи, что время от времени Ника Альбертовна использует излишки праздничных эмоций в личных целях для омолаживающих процедур.

– Ксения, я, по-моему, ясно выразилась.

– Но ведь график был утверждён ещё месяц назад. И мы все уже договорились, все роли распределены.

– Ксения, тебе знакомо такое понятие как «форс-мажор»?

– Да но…

– Твоё участие на утреннике в саду «Золотая рыбка» отменяется. Вместо этого я тебя поставила на завтрашний утренник в «Ласточке». И ещё на два на этой неделе там же. Ну, какая тебе разница тот садик или этот? И там и там дети.

– Да но… – ну как Ксана могла ей объяснить, что в их квартет-тандеме Миша-Ксана-Леночка-Олег все настолько уже притёрлись, что в случае того самого форс-мажора смогут отыграть любую импровизацию, читая партнёров даже по выражению глаз.

– Никаких но. Всё уже решено и утверждено, – голос Ники Альбертовны не допускал никаких возражений. Всё должно было идти по её плану. Только так.

– Ника Альбертовна, – Ксана сделала ещё одну, последнюю попытку. – Так на «Ласточку» Снегурочкой стояла Марина.

– Марина и будет Снегурочкой.

– А как же я?

– Ты будешь играть Бабу Ягу. Костюм возьмёшь на складе, если что-то не подойдёт, разрешаю дополнить самостоятельно. Грим… Ну ты же у нас талантливая девочка, справишься.

Складом громко именовалась комната в конце коридора. Их контора занимала несколько комнат третьего этажа в старом, дореволюционной постройки здании. Для склада было выделено помещение в торце с глухими стенами. Ксана щёлкнула выключателем и оглядела несколько сиротливо висящих костюмов – всё, что осталось. Костюм Бабы Яги висел в самом углу. Юбка в виде буровато-серых треугольников, болотного цвета жакетка отороченная мехом а-ля драная кошка и парик из пегой пакли. Ну да, персонаж сугубо отрицательный и красоваться ему совершенно незачем. Ещё и ни одной репетиции. Марина и Вадим ребята неплохие, но чтобы слаженно работать, этого маловато.

– Не горюй, Ксюн, справимся, – в комнату из коридора ввалился Вадим. Худощавый в отличие от Мишки, высокий, с узким аристократическим лицом и чуть ли не греческим профилем, даже непонятно, как он вписывался каждый раз в роль Деда Мороза. Но Ксана не раз слышала, что дети его безоговорочно принимали за настоящего «дедушку». И Марина тоже была хорошей Снегурочкой. Всё же команда ей досталась неплохая, могло быть и хуже. – Ты бери костюм, а мы с Мариной и Ольгой тебя подождём в репетиционной. Прогоним пару раз сегодня, пока там свободно. С гримом Олька поможет.

– Ага, – Ксана с тоской вспомнила свой «родной» костюм Снегурочки. Серебристая парча с голубыми узорами, белоснежная опушка по рукавам и подолу.

– Есть информация, что Нике Альбертовне срочно понадобилось пристроить свою племянницу. Информация непроверенная, но сама понимаешь, – Вадим деланно развёл руками. – Не ставить же родную кровиночку на роль вселенского зла. Да не переживай. Сыграешь ты ещё Снегурочку. Ещё и Дездемону сыграешь.

Ксана не удержалась от смешка.

– Не надо мне Дездемоны. Пусть её племянница НикАльбертовны играет. Я ещё, может, пожить хочу.