Пятнадцать квадратных метров. Стул с подлокотниками, кресло-диван, фальш-камин и рабочий стол. Вот и всё. Я наконец-то веду частную практику в своём собственном кабинете.

"Психотерапевт Константин Ким" — вещает небольшая вывеска, которую я только что прикрепил на внешнюю сторону двери, а теперь вожусь с зеркалом около рогатой вешалки. Самый минимум, чтобы начать принимать клиентов. Но это только начало. Потом развернусь.

Да и денег на старте немного. Поэтому вся меблировка по сути «бэушная». Даже зеркало я привёз с дачи. Небольшой овал идеально сохранившегося глянца в старой кованой раме с завитками.

Красиво, но слишком большого веса для тонкой гипсокартонной перегородки, как оказалось.

Петли крепежа уже в третий раз с корнем выдирают шурупы вместе с дюбелем, и зеркало снова ныряет мне в руки, упорно не желая украсить собой стену.

— Да чтоб тебя!.. — не выдержав, чертыхаюсь и снова берусь за молоток, заколачивая новый дюбель, но от дальнейшего перехода на "высокий французский" меня останавливает громкий и очень раздражительный стук в дверь.

"Соседи по офису явились возмущаться из-за шума." — очевидная мысль приходит в уставший от переезда мозг, и, подготовившись к первым разборкам на новом месте, я отставляю зеркало в сторону и рывком открываю дверь.

На пороге с каменным лицом и колючим взглядом стоит набыченный пацан в спортивках и кепке, на вид лет шестнадцати.

— Здравствуй, — произношу спокойно, опережая визитёра. — Ты по какому вопросу?

— Скучно, — парнишка смотрит на меня исподлобья, а затем склоняет голову на бок и скользит взглядом куда-то мне за спину.

— В смысле? — переспрашиваю, обернувшись вполоборота, и пытаюсь понять, что там разглядывает непрошенный гость. — Если ты о мебели, то я ещё только сегодня переехал. Так зачем пришёл?

— Стук, — пацан продолжает смотреть на меня хмуро и, не выпуская рук из карманов спортивок, кивком головы указывает на зеркало. — Разбудил. Я могу войти? Раз уж такое дело, решил познакомиться.

— Не думал, что здесь есть жилые помещения, — бубню себе под нос в некотором ступоре и отхожу чуть в сторону, жестом приглашая соседа войти. — Конечно. Рад первому знакомству на новом месте. И извини за шум.

— Дело не в шуме, — хмыкает парень и, заметно оживившись, вразвалочку шагает в сторону фальш-камина. — Просто меня до одури раздражают некоторые звуки. Уж ты-то точно должен знать, что это такое.

— Мизофония? — я удивлённо вскидываю бровь, никак не рассчитывая двумя минутами ранее встретить в этом четком пацанчике клиента.

Уже полтора года я работаю над изучением этого вида расстройства и пытаюсь собрать группу для экспериментальной терапии. Но ярко выраженную мизофонию довольно редко можно встретить, и люди в основном стесняются в ней признаться.

А тут нА тебе. Практически случайная встреча — и вуаля. Клиент на блюдечке. Просто подарок судьбы, не иначе. Шансы на публикацию статьи в престижном журнале в области психотерапии светят зеленым светом. Осталось только проверить, действительно ли парень говорит правду.

— А ты уверен, что у тебя именно мизофония? А не гиперакузия, например? — отхожу в сторону стола и беру бутылку минеральной. Наполняю водой намеренно с горкой узкий, похожий на большую пробирку, стакан и смачно отхлёбываю лишнее содержимое.

— Не делай так, — парнишка цедит сквозь зубы, не оборачиваясь и продолжая разглядывать мои дипломы на каминной полке. — Меня бесит, когда стучат и когда хлебают чавкая.

— И давно? — снова специально шумно отпиваю из стакана, проверяя правдивость слов своего гостя, и в следующий миг вжимаюсь бедром в острый край стола, потому что за каких-то пару секунд пацан разворачивается и подлетает ко мне с перекошенным от злости лицом и испепеляющим взглядом.

— Я сказал, не делай так, — шипит он и смотрит на меня стеклянным взглядом.

Вот это да. Первый раз встречаю такую яркую агрессию. И маркеры сработали чётко. Мой клиент.

— Извини. Я должен был кое-что проверить, — отставляю стакан в сторону и отхожу к креслу. — Как тебя зовут?

— Костя, — чуть помедлив, отзывается парнишка, улыбаясь уголками губ.

— Ух ты. Мы ещё и тёзки. Сколько приятных совпадений. Дело в том, Костя, что я сейчас как раз занимаюсь изучением и лечением такого вида расстройства, как у тебя, — достаю из кармана смартфон и втихаря включаю камеру на запись. Такой шанс нельзя упускать. Рыбка сама плывёт в руки, да так, что у меня сердце от волнения готово выпрыгнуть из носа. — Скажи, пожалуйста, как давно тебя преследуют приступы агрессии на подобные звуки? Может, после какого-то случая?

— Да. Был тут один, интересный, — ухмыляется мой тёзка и берет со стола многострадальный узкий стакан. Обхватывает его губами со всех сторон, как соску, и опрокидывает в себя оставшееся содержимое одним глотком.

— Я расскажу. Ты ведь этого ждёшь, — пацан усаживается на диван напротив меня, пальцем указывая на мой телефон.

— Да, — киваю, как завороженный. Пофиг на всю странность ситуации. Потом разберусь. Сейчас главное — дело.

— Отлично, — парнишка скрещивает пальцы в замок и опирается на них подбородком. — Это было летом. В каникулы. В самый разгар дачного сезона.

Я пригласил несколько своих одноклассников потусить у бабули в Алексеевке.

У неё классный двухэтажный дом, построенный на участке в пятнадцать соток. Теплицы, яблони, ягоды. Настоящая плантация, одним словом. И в доме есть где посидеть и где уединиться.

Помню, что тогда с нами поехала Карина. Мы учимся вместе с третьего класса и живём в одном дворе. И я по ней сохну уже год. Хоть она и странная немного. Может, я всю эту поездку тогда и затеял-то, по сути, из-за неё. Кто знает.

— Костян, а бабушка твоя с нами там будет? — спросил кто-то из компании, когда мы всей гурьбой вывалились из электрички на полустанок.

— Нет, — я бросил через плечо. — Она передаст мне ключи и уедет в город. У неё какой-то там визит к врачу запланирован. Так что дача будет в полном нашем распоряжении.

— Ништяк, — раздалось сразу с нескольких сторон.

И бабуля не подвела. Встретила нас на крыльце уже обвешанная сумками и корзинками с плодами урожая, с наставлениями "не пить, не курить, дом не громить", чмокнула меня наскоро в щёку и ушла в сторону станции.

Правда, через десять минут вернулась, потому что, оказывается, так торопилась, что умчалась в садовых шлёпанцах. Знаешь, таких пластиковых, которыми убивать можно.

Переобулась. Ещё раз проговорила мне чего не делать в её отсутствие, посмотрелась по примете в зеркало перед выходом, и теперь уже точно уехала.

— Чем займёмся, пипл? — я зашёл в комнату, где собрались ребята, и кинул свой рюкзак на кровать.

— Наверное, для начала еду приготовим, — улыбнулась одна из девчонок. — Окрошку все едят?

— Все! Да! — дружный хор голодных ртов поддержал инициативу.

И следующие два часа мы возились с продуктами, кастрюлями, тарелками. Ржали и дурачились так, что в запале демонстрации мастерства по расчленению колбасы Лёха, мой друг, прилично порезал палец на самом мясистом месте, не без удовольствия потом приняв первую помощь от толпы кудахчущих над ним девчонок.

Но несмотря на все наши старания, окрошка оказалась вполне съедобной, и, набив ею животы, мы сгоняли на пруд, позагорали, и вернулись в дом уже под вечер.

— Скучно, граждане, — вздохнул Лёха после третьей партии в "дурака", вальяжно раскинув руки по спинке дивана. — Чем займёмся?

— Телек? — предложила одна из одноклассниц.

— Такой зверь у бабули на даче не водится, — ответил я и принялся разводить огонь в печке. Дело шло к ночи, и в комнате становилось заметно прохладнее.

— А какой водится? — Лёха гоготнул у меня за спиной.

— Не знаю. Но шутки шутками, а этот дачный кооператив был когда-то выстроен на болотах. В Союзе от завода работникам так наделяли участки. Так что здесь много чего и кого можно увидеть. Особенно за забором позади дома. Видели, что там?

— Топи, — справа от меня, присев на корточки, проговорила Карина и подправила поддувало.

— Чего? — возмутился Лёха. — Какие топи? Не может такого быть, Карин. Тут у Костиной бабушки грядки, а через пятьдесят метров болото?

— Верно-верно, — рыжая и вся с ног до головы покрытая веснушками Ленка подхватила слова Карины. — Я тоже слышала, что здесь вся необработанная земля снова стала трясиной. И говорят, что это не просто так.

— Ты-то откуда это знаешь?

— У подруги моей мамы тут был дом в собственности, — Ленка деловито забросила нога на ногу. — И она рассказывала, что до того, как эту территорию разделили на дачные участки, здесь на болотах когда-то давно жил... — девчонка ненадолго замялась и продолжила, понизив голос. -.. Икотка.

— Кто? — Лёха расхохотался в голос в компании с доброй половиной народа в комнате.

— Икотка, — повторила Ленка. — Зря ржёшь, Лёша. Это так-то не смешно.

— Почему? — парень не унимался, но в следующий момент резко прикусил язык в буквальном смысле, как и все хихикающие, потому что в гостиной одновременно захлопнулись дверь, одна из форточек и громко звякнула чугунная крышка поддувала.

Мы с Кариной не сговариваясь переглянулись, и она сердито обернулась на Лёху:

— Икотка — это древний демон. Он подсаживается внутрь человека, управляет им и забирает его голос. А потом может говорить им где, что и когда ему угодно.

— О! Страшилки подъехали! — Лёха азартно соскочил с дивана и оседлал стул, развернув его спинкой перед собой. — Точно! Давайте травить байки.

— А тебе не страшно? — Ленка-Веснушка указала пальцем на дверь и окно.

— Фигня-война. Это просто сквозняк, — отмахнулся мой друг. — Народ? — он обернулся к остальной компании. — Все хотят послушать страшилки?

— Да! Давайте!

— Слышишь, трусиха? — Лёха обратился к Веснушке. — Толпа жаждет хлеба и зрелищ. Так что давай, вещай. Что там за Икотка.

— Ну ладно, — пожала плечами Лена, усаживаясь поудобнее, как заправская сказочница. — Моя мама рассказывала мне, что про Икотку знали все местные. И они вызывали его, когда гадали, чтобы узнать про будущее или чтобы попросить исполнить какие-то свои желания.

— Как Пиковую Даму, что ли? — я не удержался и встрял в разговор.

Очень странно, но бабуля никогда раньше не рассказывала обо всём этом. А она ведь здесь тоже с незапамятных времен имеет дачу. И по большому счету, мне слабо верилось в слова Ленки. Казалось, что она выдумывала историю на ходу, чтобы привлечь внимание Лёхи или повеселить ребят. И я бы никогда не придал её словам значения, если бы не реакция Карины. Ей я почему-то доверял.

— Нет, — раздражённо фыркнула Веснушка. — Хотя, конечно, схожесть ритуала есть. Там тоже используется зеркало. Мама говорила, что нужно поставить его перед собой. Мазнуть по поверхности кровью. Выпить воды. И стучать пока не появится он. Икотка.

— Кру-ууто! — на распев проговорил Лёха с восхищением в голосе. — И они так делали?

— Да. А что было после — вообще писец.

— Рассказывай, — мой друг весело хлопнул ладонями о спинку стула, и в комнате погас свет под аккомпанемент гробовой тишины.

— Полночь, — я поспешил успокоить ребят. — В это время вырубают рубильник на весь посёлок. Странно, конечно, что такой дебилизм сохранился до сих пор. Но раз свет погас — значит, для администрации традиции важнее мозгов.

— Фух, — выдохнула Ленка. — Так вот. После того, как мама с подругой пытались вызвать Икотку, вторая осталась ночевать одна в дачном домике.

Ни телефонов, ни телека, ни тем более интернета тогда не было, как вы понимаете.

Закрыла и зашторила везде окна, заперла двери, погасила свет, собралась идти спать. И как только легла в постель — слышит стук в дверь. Она подумала, что это моя мама вернулась. Может, забыла чего.

"Кто там?" — спрашивает.

"Я" — отвечает женский голос.

"Кто "я"?"

"Да говорю же — я!" — повторяют за дверью.

"Так кто я-то? Марина, ты?"

"Открывай!" — рявкает низкий мужской голос, и кто-то с той стороны дергает дверь на себя, пытаясь сорвать крючок, а у маминой подруги сердце убегает в пятки. Но она успевает сообразить, что надо вцепиться в дверь и закрыть её уже на засов.

"Не удержишь!" — пищит с той стороны снова женский голос, и пока мамина подруга возится с щеколдой, этот писк сменяется сначала на собачий рык, потом на свинячий визг, потом на кошачье шипение, и так по кругу.

Ей даже показалось тогда, что ручка, за которую она держалась, раскалилась и жгла руки.

В общем, в дом так никто залезть и не смог, но мамина подруга забилась в самый дальний угол и боялась оттуда выходить до рассвета.

— Же-есть! — восторженно полушепотом произнёс Лёха. — А как давно это было? Ей сейчас, наверное, самой жутко такое вспоминать.

— Нет. Не жутко, — Веснушка потупилась. — Она умерла, Лёша. И после этого как раз дом и продали. И умерла она при очень странных обстоятельствах.

Они пошли с мамой в баню. Вечером. Не в самый жар, а уже после всех. Мама помылась и вышла, а та осталась. Проходит час — подруга не возвращается.

"Лида, ты скоро?" — спрашивает мама через слуховое окошко. Внутрь почему-то не хочет заходить. Ответ: "Я моюсь. Скоро выйду". Ладно.

Но проходит ещё час, а подруга так и не возвращается. Мама, забеспокоившись, заходит в предбанник и снова спрашивает через дверь: "Лида, ты в порядке?" Ответ: "Я моюсь. Скоро выйду".

В общем, моя мама подумала «да сколько можно мыться», открыла дверь и увидела труп. Подруга лежала лицом в каменку.

— Штопаный крот... — сорвалось у меня с языка. — Да ну нафиг такие истории на ночь глядя, — я обернулся посмотреть реакцию остальной компании.

Двух трех особо впечатлительных девчонок накрыло состоянием легкого шока, остальные же беззаботно развалились кто где и, в принципе, уже почти засыпали.

— Да нормальная история, Костян! Чё ты? — Леха хлопнул в ладоши. — Тем более, мне кажется, Ленка выдумала половину. Или приукрасила. Но вот эта фишка с зеркалом мне жутко понравилась. Давай тоже так сделаем?

— Не надо, — Карина покачала головой, скрестив руки на груди.

Она смотрела на нашего с ней одноклассника, почти не мигая, будто гипнотизировала, и я никогда ещё не видел её такой сердитой. Мне даже показалось, что карие, всегда светлые и теплые глаза Карины в тот момент стали почти черными, какими-то безумно глянцевыми и вдобавок ещё отливали темно-бордовым.

— А чё? Слабо? — не унимался не в меру инициативный друг. — Костян, я возьму зеркало с веранды? Точно помню, оно там висит. Твоя бабуля в него смотрелась, когда возвращалась из-за тапочек.

И не дождавшись моего разрешения, Лёха сбегал к входной двери, снял со стены зеркало в красивой оправе с завитушками и по пути где-то прихватил чашку с водой.

— Так, — он снова устроился на стуле, как в седле, облокотив зеркало на спинку. — Первый предмет есть.

— Не надо, Лёша, — повторила Карина с нажимом в голосе. — Все обряды, связанные с кровью — это чёрная магия.

— Кровь! Точно! — упрямый одноклассник хлопнул себя по лбу, а потом сорвал с пальца лейкопластырь, который всё это время довольно успешно скрывал его ранку от ножа, и мазнул ещё не зажившей подушечкой по отражающей поверхности. От души с противным хлюпающим звуком отхлебнул воды из чашки и стал постукивать по раме костяшками пальцев.

— Прекрати, дурак! — Карина встала с дивана и, подойдя к Лёхе со спины, попыталась забрать у него зеркало. — Ты не понимаешь, что делаешь!

— Да это же просто прикол, Карина! Ничего не будет, — заржал в голос одноклассник, не выпуская из рук предмет "колдовства", но девчонка явно не собиралась сдаваться. — Вот прицепилась-то! Отвали!

— Так, всё! — мне уже изрядно надоел этот спектакль, да и свою зазнобу, как сказала бы бабуля, хотелось поддержать. — Лёха, шуруй уже спать! Вон смотри, народ на второй этаж поперся. И ты давай за ними.

— Эх, не понимаете вы шуток. Может, мне просто было скучно. И ничего же страшного не произошло в итоге. Ладно, спокойной ночи, голубки, — мой друг скривился в многозначительной улыбочке и, наиграно испугавшись погрозившего ему кулака, наконец-то самоустранился.

— Придурок, — выдохнул я, как только мы с Кариной остались наедине.

— Да. Глупый человек. И мне его жаль, — девчонка устало провела ладонью по лбу и с зеркалом в руках направилась в сторону крытой веранды.

— Давай помогу, — я подошёл к Карине со спины и перехватил предмет Лёхиного колдовства. — Тяжёлое же. Рама кованая. И не переживай. Утром повесим на место. Сейчас в темноте нет смысла возиться.

— Хорошо, — замялась одноклассница. – Мне, наверное, тоже пора спать. Пойду. Спасибо, Костя.

— Подожди, — я удержал её за запястье. Расставаться совсем не хотелось. Тем более, что впервые за долгое время мне наконец-то выдался случай побыть наедине с девчонкой, которая нравилась до громкого стука сердца где-то в горле. — Может, чаю попьём?

— На веранде? — зачем-то переспросила Карина.

— Ага.

— А что, — улыбнулась она. — Хорошая идея. Давай.

Я, наверное, готов был подскочить до потолка от внезапно свалившегося счастья и осознания своей удачливости.

Сбегал на кухню за кружками, по-быстрому налил в них кипятка из термоса, закинул пакетики черного цейлонского, и с шоколадкой в зубах вернулся на веранду.

— Как мило, — едва не прыская от смеха, произнесла Карина от моего комичного вида.

— И вкуФно, — пробубнил я, не выпуская упаковку "коркунова" изо рта, и поставил кружки на стол.

— Не сомневаюсь, — смущенный румянец коснулся щёк моей одноклассницы. — А как ты думаешь... — она хотела задать какой-то вопрос, но резко замолчала, изменившись в лице. — Чш-ш. — хмуро шикнула на мою попытку открыть шоколадку, шуршащую фольгой. — Тише. Слышишь?

— Что? — сначала не понял я, а потом сам обомлел, почувствовав как противный липкий холодок сковывает горло, а потом ухает куда-то в желудок.

Со стороны крыльца, тихим размеренным шорохом, доносилось короткое "щух-щу-уух", похожее на тиканье старых механических часов-ходиков с металлическими гирями в виде шишек.

Но тогда я точно мог сказать, что это был звук шагов. Уверенных и тяжёлых. И направлялись они к входной двери. Вот только кого могло принести так поздно ещё и на дачу. Все наши уже спали мертвецким сном в большой комнате на втором этаже.

Секунда. Вторая. Чьи-то шаркающие ноги отсчитали все двенадцать ступеней высокого крыльца и замерли на дощатой площадке. Тихий щелчок замка и высокая дверь медленно приоткрылась, скрепя старыми ржавыми петлями.

— Фу-уух, — шумно выдохнул я. — Бабуля! Ты чего так пугаешь?! Мы с Каринкой чуть не поседели тут.

На пороге стояла моя бабушка с уставшим видом, опершись о массивную круглую ручку, и почему-то обутая в те самые тапочки, из-за которых возвращалась вечером.

— Бабуль, ты же хотела завтра приехать. Чего вдруг вернулась?

— Скучно, — тихо ответила она, тяжело переступив с ноги на ногу и снова издав тот самый шаркающий звук.

— В смысле? — непонимающе мотнул головой я.

— По тебе говорю, дурак, соскучилась, — бабуля улыбнулась уголками губ. — Войти-то можно?

— Конечно. Глупости какие-то спрашиваешь.

— Положено, — она медленно подошла к нам и села за стол. — Да и ты не один. С красавицей. Чай хлебаете?

— Да. Но уже спать собирались идти.

— Спасибо, что не так громко, — очередная странная фраза бабушки заставила меня нахмуриться. И если бы она была помоложе или пила, я бы уже решил, что пьяная.

— Да мы в целом себя культурно вели. Как условились, — я пожал плечами и вскрыл упаковку шоколадки. — А ты чего опять в этих шлепанцах?

— Переобулась, — бабуля медленно повернула голову в сторону Карины и скользнула по ней сердитым оценивающим взглядом. — Чем занимались?

— Окроху сготовили. На пруд сгоняли покупаться. Вечером байки травили, пока электричество в посёлке не отключили, — оценив намёк, я поспешил успокоить бабушку и снизить по максимуму незаслуженный негатив в адрес моей одноклассницы. Между нами и правда ведь ничего не было. Даже поцелуя.

— Байки? — внезапная поборница морали заметно оживилась. — О чём?

— Ленка-Веснушка, я тебя как-то знакомил с этой девчонкой, рассказывала, что здесь раньше были болота, и что на них якобы жил демон.

— Икотка? — переспросила моя старушка, тихо хихикнув, но не в своей привычной манере, а холодно и высокомерно.

— Да! Ты тоже знаешь эту легенду? А чего со мной не поделилась? Это ж так прикольно.

— Может, и прикольно, может, и знаю.. — прищурилась бабуля, постукивая по столу пальцами с толстыми ногтевыми пластинами. — Но скажу вам одно — подругу Ленкиной мамы убил не демон. Ему такое не под силу. Да и не в его привычках. Девчушки ошиблись. Заигрались и вызвали не Икотку, а Лихо. Только оно отзывается на стук и питьё. Его это ужасно бесит! — процедила сквозь зубы бабушка, на последней фразе вцепившись в край стола так, что толстая клеенка времен СССР пошла волнами и потащила за собой наши с Кариной кружки.

— И Лихо всегда скучно... А вам? Вам сейчас скучно? — бабуля подскочила на ноги и, максимально сократив между нами расстояние, уставилась на меня пытливым раздраженным взглядом.

Я, если честно сказать, офигел от такого то ли проброса в сторону моей личной жизни, то ли приступа легкого помешательства в силу возраста у этой женщины, и уже было открыл рот, чтобы заткнуть в конце концов ей "фонтан", но в последний момент посмотрел на Карину и впал в новый ступор.

Обхватив себя руками, девчонка сидела на стуле бледнее школьного мела и со стеклянными от ужаса глазами пыталась что-то прошептать мне.

"Нет", — из всей сумятицы мне удалось понять только одно слово, но я бы и без этой подсказки ответил то же самое.

— Да нет, бабушка. Нам не скучно, — произнёс твёрдо и отошёл на шаг. — Не знаю как ты, но мы собираемся идти спать. Доброй ночи.

— Умники, — старушка хмыкнула и, бросив последний раз в нашу сторону презрительный взгляд, шаркающей походкой направилась к лестнице, ведущей на второй этаж. — Я к себе в комнату.

— Хорошо, — кивнул я, провожая её взглядом. — Прости, Карина. Так неудобно перед тобой. Я не знаю, что на неё нашло. Обычно она более адекватна, — я коснулся плеча одноклассницы, попытавшись извиниться за странные выкидоны бабули, но она отскочила от меня, как ошпаренная.

— Не трогай меня! — просипела девчонка громким шёпотом, похожим на тот, что бывает у человека, когда он срывает голос оттого, что долго кричит изо всех сил. — Ты ничего не понимаешь! — она посмотрела на меня испытующе, а потом, спрятав в ладонях лицо, быстро ушла в одну из комнат на первом этаже и заперлась там до утра.

Как я сам отрубился, не помню. Помню только, что бухнулся спать прямо на веранде на небольшую кушетку, а проснулся рано утром от скоблящихся звуков с той стороны входной двери.

Кто-то возился с замком и явно безуспешно.

— Кто там? — рявкнул я, подойдя поближе.

— Костик, это я, — спокойно ответил знакомый голос.

— Кто "я"?

— Бабушка твоя. Открывай уже, а то я почему-то с ключами сладить не могу.

— Открыто, — я толкнул рукой дверь и в следующий миг поймал стопроцентное дежавю.

На площадке крыльца стояла моя бабуля, обвешанная пакетами, с небольшим дачным рюкзаком за плечами, раскрасневшаяся и довольная.

— Доброе утро, Костик! — она скинула туфли у порога и бодро прошла в дом в сторону кухни.

— Ты в магазин, что ли, ходила? — предположил я, вспомнив события ночью и пытаясь сопоставить "два и два".

— Нет ещё. Когда? Я же только что с электрички, — бабуля бросила мне через плечо и, напевая под нос какую-то песню, начала раскладывать сумки.

Трудно сказать, что случилось со мной в тот момент. Наверное, это было похоже на взрыв в вакууме. Когда происходит что-то важное и страшное, но этого никто не слышит.

С подскочившим в один миг бешеным пульсом, грохотавшим диким набатом в ушах, я рванул на второй этаж вверх по лестнице, если это вообще можно сделать на ватных от страха ногах.

Заглянул в комнату бабушки — никого. В холле — никого. В гостиной — никого, кроме семерых спящих вповалку там и тут одноклассников.

"Приснится же такое", — пробормотал я себе под нос, решив, что ночной визит бабули на самом деле видел только во сне, и собирался уже выйти из комнаты, куда ворвался так бесцеремонно, но в последний момент мой взгляд на боковом зрении зацепился за что-то знакомое.

Тапочки. Те самые шаркающие тапочки бабушки стояли около дивана, на котором лежал Лёха. И он был мёртв…

— Причину смерти установили? — я наливаю в узкий высокий стакан ещё минералки и отхожу к окну, повернувшись спиной к своему соседу и будущему клиенту.

Будущему? Теперь не знаю.

Я пытаюсь сохранять невозмутимость, но руки предательски дрожат, выдавая смятение, которым наполнилось моё сознание после рассказа парнишки.

И дело не в жути или мистике. Дело в количестве совпадений.

Он будто только что рассказал мне случай из моего детства. Почти точь-в-точь.

Те же страшилки во время посиделок на даче с друзьями, зеркало в старой кованой раме, которое я приволок недавно сюда, в новый офис, глупый ритуал на крови, и имя девушки.

Карина. Так зовут мою жену, с которой мы начали встречаться ещё в школе.

Какой-то адский коктейль. Особенно для материалиста вроде меня.

Я несколько минут, молча, стою и гипнотизирую свое отражение в стекле оконного проёма. Пока пацан рассказывал мне свою историю, за окном успело стемнеть, и теперь разглядеть то, что творится на улице гораздо сложнее, чем то, что происходит в офисе.

Какие тонкие намёки иногда даёт Вселенная. А ещё больше всего она любит давать шанс заглянуть в самого себя и вытащить наружу похороненное давным-давно.

Забытое и затертое так тщательно, будто его и не было на самом деле.

— Причину смерти твоего друга установили, Костя? — возобновляю беседу, повторив свой вопрос, и шумно отпиваю из стакана немного воды.

— Установили, — отвечает хриплый голос за моей спиной. — Только я не Костя. И мне очень скучно. А тебе?