История о полосатых пилюлях, слепых котах и гвоздях программ.

Глава 1. Ловкачка из квартала Странные Окна.

– М-м-м, очень вкусно, – сказала Полли Трикк, и неожиданно поняла, что это правда.

Ее посетило странное ощущение, какое бывает всякий раз, когда хочешь солгать и говоришь заведомую ложь, но стоит лишь словам прозвучать, как вдруг ловишь себя на том, что никакая это не ложь.

Вот и Полли, чтобы не обидеть хозяйку, нехотя откусила кусочек от крошечной запеченной ножки не внушающего доверия незнамо чего и с удивлением обнаружила, что та действительно довольно вкусная.

– А что это? – спросила Полли, и мадам По, кухарка и щедрая душа, гулко рассмеялась.

– Неважно, что это, – сказала она. – Важно, как это приготовлено.

Возможно, Полли и поспорила бы с этим, догадываясь, что, вероятно, еще вчера то, что она ела, бегало от котов и пищало по-мышиному, но вкус и правда говорил сам за себя.

– Не стесняйся, милая, – добавила мадам По. – Ты такая худенькая. Целыми днями бегаешь по Саквояжне, стираешь подметки, и ни минутки свободной, чтобы поесть, небось, нет.

Полли не спорила. Сегодня она еще не ела. То, что расследование привело ее к мадам По, было небывалой удачей, и мисс Трикк, рассчитывая выудить у кухарки нужные ей сведения, неожиданно для себя стала еще и счастливой обладательницей неплохого обеда.

Кухня мадам По располагалась в центре похожего на лабиринт из лестниц, коридоров, переходов и дворов квартала Странные Окна. Она представляла собой небольшой, чуть покосившийся домик с множеством круглых глаз-окон и парой дюжин разномастных труб.

Отыскать его было непросто. Полли несколько раз заблудилась – в Странных Окнах не только окна были странными, но и сами дома, и даже их номера, расположенные без какого бы то ни было порядка.

«Местные обязаны выдавать карту и компас всем, кто сюда приходит!» – то и дело раздраженно думала Полли, оказываясь в очередном тупике.

Не особо помогали и рекомендации жителей квартала, которых девушка встречала: «Пройдите под лестницей, заросшей плющом, сверните возле полосатых панталон, сушащихся на бельевой веревке, там будет старый гардероб. Войдите в него. За ним откроется переулок, который приведет вас к дому, похожему на ржавую рыбу. Когда вы войдете в “брюхо рыбы”, ступайте напрямик по коридору с чемоданами. Там будет лестница, ведущая к мостику над башмачной мастерской. Возле нее и находится кухня мадам По».

Местные знали, что двери мадам По всегда открыты, что огонь никогда не гаснет под восемью большими котлами, ну а сама кухарка, дама в летах, но добродушная и улыбчивая, как девочка, которой дали конфету, днями напролет стоит у своих печурок. Поэтому в том, что мисс Трикк в итоге набрела на ее кухоньку по запаху, не было ничего удивительного.

Подойдя, Полли испуганно замерла, увидев в пару у котлов громадное, кажущееся бесформенным существо с распухшей головой и громадным ножом в руке. Существо при этом еще и что-то хрипело – как вскоре выяснилось, это был старый романс, который кухарка напевала.

Девушка неуверенно постучала в дверной косяк, и из облака пара вынырнула, к удивлению Полли, едва ли не милейшая женщина из всех, каких только можно представить. Мадам По была полной и ее будто бы распирало от душевности, из-под мятого и покрытого масляными брызгами поварского колпака выбивались курчавые каштановые волосы, а румянец на ее круглых щечках, казалось, не сходил никогда.

«Добрый день, мэм, – сказала гостья. – Мое имя Полли Трикк, я из газеты “Сплетня” и хотела бы задать вам пару…»

Мадам По тут же закачала головой и прервала Полли:

«Мне очень грустно на тебя смотреть, милая. Ты же почти просвечиваешь – совсем оголодала! Никаких вопросов, пока не поешь!»

Полли попыталась вежливо отказаться, но мадам По была непреклонной и, усадив девушку за стол, принялась возиться с тарелками. Так Полли Трикк из газеты и оказалась в кухне, затерянной в глубине Странных Окон.

Внутри вотчина казанков и поварешек оказалась еще причудливее, чем снаружи. Домик то и дело сотрясался. Со всех сторон что-то пыхтело, сопело и фыркало. В клубящемся пару проглядывали очертания многочисленных ящичков на стенах, стопок сковородок и высоченных колонн, составленных из тарелок и кружек. Но главенствовала здесь уже упомянутая печь – настоящая миссис Монстр, вросшая в стену и в пол и состоящая из угольных топок, переплетения труб и вентилей. Миссис Монстр была старенькой: ее чугунные внутренности скрывались под толстой шкурой засохшего масла и накипи, на трубах кое-где виднелись латки, а у пары заслонок не хватало петель. Сквозь прорези дверец в кухню текли полосы дрожащего рыжего света.

Это было довольно странное, но очень уютное место. И за то короткое время, что Полли здесь провела, ей стало казаться, будто она не раз уже бывала в кухне мадам По прежде и знает эту женщину всю свою жизнь. В какой-то миг мисс Трикк даже почувствовала, словно вдруг очутилась в теплом родительском доме, где ее всегда ждут, где накормят, укроют пледом и напоят чаем. Жаль, у нее никогда не было такого дома…

Мадам По идеально подходила своей кухоньке, словно никогда не рождалась, а вместо этого попросту выбралась из какого-то здешнего ящика в своем колпаке, с поварешкой наперевес.

Кухарка перемещалась между бурлящими на огне котлами медленно и неторопливо, но при этом чудесным образом всюду поспевала: в одном котле что-то помешивала, в другой ссыпала загодя нарубленную зелень, в третий добавляла приправы, под четвертым уменьшала огонь, а под пятым, наоборот, увеличивала – при этом она умудрялась очистить от кожуры луковицу, порезать мясо, взбить яйца, перекрутить рыбьи внутренности в жуткого вида мясорубке…

Мадам По, как оказалось, была талантлива не только в готовке. Кухарка отличалась говорливостью и в том, что касается сплетен, ей попросту не было равных. За глаза ее называли «Наша Афишная Тумба», потому как у нее можно было узнать не только то, что происходит в соседнем доме, но и то, что творится во всех Странных Окнах. Слухи и пересуды стекались к двери ее кухни, как коты к миске с обедом.

К слову, несколько дюжин котов как раз толпились у двери, негромко мурча, – минут десять назад мадам По стукнула в «Кошачий колокол», висящий над притолокой, и хвостатые усачи начали собираться у ее порога едва ли не со всех окрестностей. При этом они не лезли, не мяукали и терпеливо ждали обед, неотрывно следя за каждым движением кухарки. Полли вдруг ощутила себя одной из них.

Справившись с печеной мышью (мисс Трикк утешала себя мыслью, что это хотя бы не крыса, хотя по правде это была и не мышь), она вытерла пальцы и губы салфеткой и достала из кармана пальто блокнот с карандашиком.

– Итак, мадам По, вы говорили, что ваша соседка…

– Хелен Хенсли, – сказала кухарка.

– Да, мисс Хенсли, – кивнула Полли, – живет одна и родственников не имеет. Вы хорошо ее знаете?

– Еще бы! – Мадам По открутила краник у самого маленького котла и принялась разливать кошачью похлебку по мискам. – Хотя… – кухарка замялась. – Хелен поселилась в Окнах около двадцати лет назад, и все равно в ней ощущалось что-то… В общем, она так и не стала здесь по-настоящему своей. Не знаю, откуда Хелен приехала, но она точно не из этих мест.

По тону мадам По и по проскользнувшему в ее голосе раздражению, Полли поняла, что мисс Хенсли ей не нравилась. Что кухарка тут же подтвердила:

– Склочная особа и хамоватая до крайности – ни доброго словечка от нее не дождешься. Ну и еще она имеет склонность… гм… задирать голову, если ты понимаешь, о чем я.

Полли поняла: мисс Хенсли была не прочь выпить.

Мадам По продолжала:

– Хелен здесь никто не любит. Она вечно со всеми препирается, а добропорядочную миссис Боури из пятого дома и вовсе называет, – кухарка понизила голос, – дрянной кошелкой, хотя миссис Боури уж точно не кошелка. Но это ж Хелен, чего от нее еще ждать. Ходит всюду, как цаца, а как она одевается! Эти ее боа из вороньих перьев и полосатые платья, похожие на – фу, пошлость! – нижние юбки. Вульгарно! Еще к ней изредка захаживает, как она говорит, ее кузен, громила с ручищами – каждая, что твой дымоход. Хотя не особо он на кузена похож, я тебе так скажу…

Громила «поселился» в блокноте Полли, и она спросила:

– А чем мисс Хенсли занимается?

– Ходят слухи, что она когда-то танцевала в кабаре, или еще что-то в том же духе. Когда она только обосновалась в своей квартирке в девятом доме, какое-то время подрабатывала швеей, но платья и костюмы, которые она шила, были… кхм… странными.

– И что же в них было такого странного?

– Они были так пошиты, что только выпячивали и подчеркивали все некрасивости людей, для которых предназначались: если она шила пиджак для сутулого мистера, то пиджак делал его и вовсе горбуном, если шила платье для худосочной мисс, то она в нем становилась, как какой-то скелет. В общем, из-за этого у нее шиться и перестали. В последние годы она перебивалась всяким, торговала вразнос пудрой и разными красками для лица. Гадкая пудра, если хочешь знать мое мнение: от нее местные дамочки стали похожи на дохлых клоунов. Хотя многим, что удивительно, нравится…

Рассказ мадам По прервал звук шагов, и к открытой двери кухни, пробираясь через кошачье столпотворение, подошел щуплый тип в тонком коричневом пальтишке, коротковатых клетчатых штанах и покосившемся цилиндре. Глаза его скрывались за грязными стеклышками круглых защитных очков, а губы были растянуты в широкой улыбке. Под мышкой щуплый тип сжимал небольшой чемоданчик.

Подойдя, он остановился и потер руки в перчатках-митенках. Втянул носом кухонные запахи.

– О, Артур! – Мадам По одарила подошедшего ласковым взглядом. – Твой нос тебя не подвел. Обед готов.

– А что у нас сегодня на обед, мадам По? – спросил Артур.

– Суп из соминой требухи и печеные глоты.

– Вкуснятина!

– Сейчас все разложу по тарелкам…

Мадам По засуетилась у котлов. Коты начали ворчать и шипеть на, в их понимании, негодяя, влезшего без очереди. Один так и вовсе впился зубами в щиколотку типа с чемоданчиком, но тот даже не поморщился и лишь деликатно стряхнул кота с ноги.

– Уилфред, имей совесть! – прикрикнула на кусаку мадам По. – Будешь так делать – к миске подойдешь последним!

Кот Уилфред понуро опустил голову и спрятался за сородичами, которые тут же принялись мяукать, словно насмехаясь над незадачливым Уилфредом.

Артур прищурился, пытаясь разглядеть в пару кухни того, кто сидел на табуреточке у стола для готовки.

– Добрый день, мистер Клокворк, – поздоровалась девушка. С Артуром Клокворком они были знакомы: тот повсюду ходил со своим чемоданчиком, продавая шестеренки, и она время от времени заказывала у него зубчатые колеса особой редкости для своих… механизмов.

– О, мисс Полли, это вы? В наших Окнах?

Орудуя поварешкой, кухарка пояснила:

– Мисс Трикк из газеты пришла из-за Хелен.

Мистер Клокворк покивал. Его улыбка истончилась и увяла.

– Да, печальные события, – пробормотал он, войдя в кухню, пригнув при этом голову, чтобы не зацепиться цилиндром за дверной косяк. – Значит, вас послали разузнать о пропаже мисс Хенсли?

Полли кивнула и пояснила:

– Мисс Хенсли не первая, кто пропал. Что-то недоброе творится в Саквояжне.

Артур Клокворк бросил испуганный взгляд на кухарку. Та пожала плечами.

– Вы думаете, что мисс Хенсли… что ее похитили?

– Я и пытаюсь это выяснить, – сказала Полли. – Когда вы видели мисс Хенсли в последний раз, мистер Клокворк?

Мадам По поставила тарелки на стол и кивнула продавцу шестеренок. Опустившись на стул, он взял ложку и задумчиво зачерпнул ею суп.

– Пару дней назад, – сказал Артур. – Мы столкнулись с ней у конверточной будочки. Она велела мне застегнуть улыбку и убираться с дороги.

Кухарка фыркнула. Мистер Клокворк продолжил:

– Мисс Хенсли злится на меня за то, что я попросил показать мне ее фокус.

Полли нахмурилась и направила карандашик на листок блокнота.

– Что за фокус?

Мистер Клокворк и мадам По переглянулись.

– О, я совсем забыла о ее этих причудах, – сказала кухарка.

– Причудах?

Артур Клокворк почесал ложкой нос, и мадам По сказала:

– Хелен – ловкачка.

Полли непонимающе покачала головой, и продавец шестеренок пояснил:

– Полковник Сэдвиш рассказал, что однажды видел очень странную штуку. Мисс Хенсли спускалась по лестнице и в потемках наступила на кота, который сидел на ступеньке. Кот выскочил из-под ее ноги, отчего мисс Хенсли потеряла равновесие и полетела вниз, но не упала, а, каким-то невероятным образом перемахнув через голову, приземлилась на ноги и как ни в чем не бывало продолжила путь.

Кухарка горячо закивала.

– Полковник – тот еще пьяница и ему много чего могло привидеться, но однажды я и сама видела, как Хелен вытворяет странности. Ручная сорока мистера Фибса, который живет на чердаке третьего дома, украла у нее с подоконника брошь, так, что ты думаешь, сделала Хелен? Выскочила из окна (а ее квартирка расположена между вторым и третьим этажами, как-никак) и бросилась в погоню за воровкой. Я едва челюсть в котел с супом не уронила, завидев, как она гонится за птицей по карнизам, водостокам да натянутым бельевым веревкам.

Лицо мисс Трикк было красноречивее любых слов. Кухарка усмехнулась, довольная произведенным эффектом.

– Значит, ловкачка, – подытожила Полли и принялась строчить в блокноте.

– Вот-вот, – кивнул мистер Клокворк. – Я-то сам ничего подобного не видел, а как хотелось бы – такое-то зрелище! Ну, я и попросил мисс Хенсли вытворить еще раз что-то эдакое, но она разозлилась и сказала, чтобы я не молол чепухи. И вот, она пропала… уже, наверное, и не удастся увидеть ее ловкачество. Жаль мисс Хенсли, кто знает, что с ней приключилось.

Мадам По что-то забубнила себе под нос: она явно не разделяла сожалений мистера Клокворка.

– А полиции совсем нет дела до того, что стряслось с мисс Хенсли, – добавил Артур. – Никто в Доме-с-синей-крышей и не чешется. Всем плевать на то, что творится в этих местах – думаю, если опустеют все Странные Окна, никто и не заметит. Хорошо, хоть газетчиков волнует то, что пропадают люди.

Мистер Клокворк вздохнул и приступил к обеду.

Полли задумчиво кивнула, умолчав о том, что и в «Сплетне» на самом деле никого не волнуют пропажи – все сейчас заняты более важным делом, а именно освещением ежемесячной игры в бридж между господином главным судьей Саквояжного района Соммом и главными судьями других районов Габена. А ее саму в действительности никто не посылал заниматься пропажами людей.

Если бы она сказала кому-то в редакции о своих планах заняться расследованием исчезновений, ее бы на смех подняли, а Бенни Трилби, ведущий репортер «Сплетни», запретил бы ей «заниматься пустяками» и отправил бы за кофе и коврижками…

Артур Клокворк между тем расправился с похлебкой и взялся за запеченную ножку глота. Поглядев на погруженную в свои мысли газетчицу, он сказал:

– Я, к слову, читал вашу статью про ламантина, мисс Трикк. Очень интересно вышло – давно в «Сплетне» не писали ничего подобного. Если вы разгадали загадку ламантина, то и с пропажами справитесь. Я в этом уверен. Хорошо, что они послали вас.

Полли кивнула и внутренне поморщилась: эх, если бы только этот наивный продавец шестеренок знал всю подоплеку ее первой и единственной статьи, он бы так не говорил.

На самом деле все обстояло так.

Когда в хмуром осеннем небе над Тремпл-Толл появился ламантин, общественность была взбудоражена даже сильнее, чем в тот раз, когда по городу пронеслась стая летающих рыб.  Или когда выяснилось, что комнатные мухоловки, росшие в горшках на подоконниках, представляют опасность и запросто могут сожрать своих хозяев.

Общественность недоумевала и требовала ответов. Полицейские у своих тумб лишь разводили руками, топорщили усы и хлопали глазами, и тогда жители Саквояжного района обратились туда, где точно должны были знать, что творится.

В редакцию газеты «Сплетня» начали поступать сотни гневных, возмущенных писем.

Летающий ламантин! В небе над городом! Откуда он там взялся?! Куда летит?! И стоит ли ожидать других ламантинов?!

Наплыв писем был так велик, что на передовице следующего же выпуска «Сплетни» появилась статья, в которой общественность талантливо пытались убедить, что опасаться нечего.

Ламантин, по словам автора статьи, ничем не угрожал ни городу, ни его жителям. Потому, что это был вовсе не ламантин. Зверь, запечатленный на фотографии парящим среди крыш, дымоходов и флюгеров, якобы представлял собой не более, чем причудливую оболочку воздушного шара.

На этом шаре в Габен прибыл странствующий воздухоплаватель из Льотомна, некий мистер Бастиан Бизарр, который и не предполагал, что его появление вызовет подобный ажиотаж. В статье было приведено длинное и развернутое интервью с воздухоплавателем, в котором тот рассказывал о своем полете, о том, как ему нравится Габен, и о том, что он давно мечтал увидеть Пыльное море.

Прочитав статью, общественность успокоилась. Ах, этот Льотомн и его чудаки! Подобного стоило ожидать…

Тут же появились личности, уверяющие прочих, что ламантин в небе их не испугал и даже не удивил. Кое-кто так и вовсе сообщал, что давно следит за воздушным путешествием мистера Бизарра, а некая миссис Фло заявила, что мистер Бизарр прибыл в город по ее личному приглашению…

Разумеется, все это были выдумки. Так как никакого мистера Бизарра попросту не существовало. Хотя пролетевший над площадью Неми-Дрё ламантин горожанам не примерещился.

Шутка. Все это была просто шутка. Вот только адресовалась она отнюдь не жителям Саквояжного района. И организовали ее сами газетчики.

Мистер Трилби и его коллеги мистер Хатчинс и мистер Уиггинс стащили ламантина из городского зоосада и, скормив ему несколько рыбин, начиненных капсулами со сверхлетучим газом, запустили зверя в небо.

В «Сплетне» была старая традиция: когда в редакции появлялся новый репортер, старожилы устраивали ему так называемое «испытание курьезом» – они подготавливали какой-то масштабный розыгрыш с вовлечением горожан, а потом, запасшись бутылочкой «Дохлого печатника», сигарами и пилюлями смеха, наблюдали за тем, как новичок пыжится и пытается изобрести логичное и – что самое важное – правдоподобное объяснение происходящего. Так они выясняли, годится ли новый «сплетник» для работы в самом старом и уважаемом издании города.

Летающий ламантин был проверкой для Полли Уиннифред Трикк, которая на момент его появления работала в газете всего неделю, и в итоге справилась она на отлично. Придумала воздухоплавателя и сочинила интервью с ним.

Таким образом, обманув весь город, она смогла проникнуть в логово самых отъявленных лжецов Саквояжного района и стать одной из них.

Как бы удивились мистер Трилби и его коллеги, если бы узнали, что вместе с Полли в редакцию «Сплетни» проник еще кое-кто. Кое-кто, кто бы мог преподать каждому из них урок настоящей лжи…

***

Пропажи людей в Тремпл-Толл начались ровно неделю назад.

Полли Трикк было известно о пяти случаях, включая мисс Хенсли, о которой в «Сплетню» написала лично мадам По, невзирая на свою неприязнь к соседке.

Все пропавшие были одинокими и необщительными – едва ли не замкнутыми. Больше общих черт между ними на первый взгляд вроде как не наблюдалось. Все они влачили свое не особо примечательное существование, но каждый по-своему.

Первой «жертвой таинственного исчезновения», как называла их Полли, была некая мисс Лайзе. Мисс Лайзе служила в Семафорном ведомстве, о ней отзывались, как о тихой и неприметной особе. В отличие от Хелен Хенсли, никто и никогда не слышал из уст мисс Лайзе дурного слова, и это неудивительно, ведь она была немой. Ровно семь дней назад она не вышла на службу, дома ее также не оказалось…

Вторым пропал мистер Подрик, повар из будочки «Похлебка и паштет Подрика», стоявшей на задворках Чемоданной площади. Мистер Подрик был известен не только своим дурным нравом, но и тем, что время от времени устраивал для своих посетителей настоящее представление: его ножи во время готовки буквально летали по воздуху – так ловко он с ними обращался. Пять дней назад будочка попросту не открылась…

Третьим пропал мистер Бурк, который за последние годы кем только не успел побывать: и громилой в банде Свечников, и портовым грузчиком, и даже боксером на подпольных боях. К слову, именно перед последним боем с его участием выяснилось, что он исчез. Мистер Бурк не явился в «Пакгауз», где должен был состояться поединок, и кое-кто посчитал, что он струсил, хотя, стоит признать, в такое мало кто поверил – Бурк по прозвищу «Господин Мордолом» трусом не слыл.

Четвертым, всего два дня назад, пропал трубочист Дорман. Обычно трубочисты в Тремпл-Толл работали в паре с помощниками-мальчишками, но только не мистер Дорман, известный тем, что мог пролезть даже в самый узкий дымоход так, будто у него в теле нет ни одной косточки. Об исчезновении трубочиста сообщила некая мадам с засорившимся камином, так и не дождавшаяся его прихода…

Семафорщица, повар, портовый боксер и трубочист. И теперь вот торговка пудрой…

Кто-то мог бы сказать, что люди пропадают постоянно, но Полли считала, что исчезновения всех упомянутых личностей связаны. И это было не просто предчувствие. В кармане пальто мисс Трикк находилось то, что объединяло пропавших, и она надеялась, что вскоре получит подтверждение того, что и мисс Хенсли стала новой жертвой в имевшей место цепочке исчезновений.

После разговора с мадам По и мистером Клокворком Полли решила изучить квартиру мисс Хенсли. Судя по всему, пропала торговка пудрой оттуда, а это значило, что там могли быть какие-нибудь улики…

Насколько Полли поняла по рассказу кухарки, ночью Хелен все еще была здесь – вышвырнула за окно пустую консервную банку из-под копченых рыбьих хвостов (несмотря на то, что мадам По не единожды просила ее так не делать). Ну а наутро мисс Хенсли уже не было. Она попросту не появилась у двери кухни, в ожидании своих голубиных яиц всмятку на завтрак, чем нарушила традицию, длившуюся почти два десятка лет.

Мадам По удивилась и послала племянника проверить, не угорела ли там случайно склочница Хелен у своей печки. Племянник вернулся и сообщил, что дверь была не заперта. По его словам, самой женщины и след простыл, притом, что ее пальто висело на вешалке, а под ним стоял чемоданчик с пудрой и красками для лица, без которого она на улицу не выходила. Это было очень странно.

Мадам По лично порасспрашивала подтянувшихся к ее кухоньке соседей, но никто со вчерашнего вечера Хелен Хенсли не видел…

Дверь антресольной квартирки Хелен Хенсли располагалась почти под самым потолком коридора второго этажа, и к ней вела узкая деревянная лесенка. Замок оказался заперт – видимо, уходя, племянник мадам По захлопнул дверь.

Полли оглядела пустой этаж – особое внимание уделила потолку: в Тремпл-Толл у многих есть квартирные перископы, якобы предназначенные для того, чтобы наблюдать за чужаками, но на деле используемые, сугубо чтобы шпионить за соседями. Что ж, видимо, перископы были слишком уж дорогим изыском для жителей Странных Окон, поскольку ни одного горлышка с линзой под потолком не обнаружилось.

Убедившись, что никто на нее не глядит, Полли склонилась над замочной скважиной двери мисс Хенсли, провела несколько быстрых движений отмычками, и замок щелкнул.

Полли открыла дверь и вошла в квартирку. В нос ей тут же ударил запах дешевого цветочного парфюма, смешанный с вонью крепкой угольной настойки и скипидара.

Через грязное окно в квартиру проникало немного света с улицы, но его было недостаточно, и Полли зажгла стоявшую на стуле у двери керосиновую лампу.

Судя по тому, как в жилище мисс Хенсли было тесно, хозяйке, видимо, постоянно приходилось применять свое «ловкачество», чтобы протискиваться и не цеплять стены. У окна стояла узкая железная кровать, на которой ворохом громоздилась скомканная постель. Ни шкафов, ни даже стола в квартире не было. У кровати расположился старый сундук. Повсюду валялись пустые бутылки.

Возможных следов борьбы не наблюдалось, впрочем, здесь стоял такой беспорядок, что их, если бы они и были, не удалось бы разглядеть даже через «Всевидящие очки Винкля», в которых, если верить слухам, можно было видеть сквозь стены.

Полли подошла к окну и отметила, что крючок откинут – створки могли закрыть и снаружи уже после того, как вытащили торговку пудрой. Хотя… кто знает, вдруг мисс Хенсли просто сбежала по карнизу, водостокам и бельевым веревкам?

– Здесь должно быть что-то, –пробормотала мисс Трикк, оглядывая квартиру. – Что-то, что прояснит, куда ты исчезла…

Полли вспомнились слова репортера Бенни Трилби, съевшего собаку в вопросах вынюхивания чужих неблаговидных секретов. Он как-то сказал, что первым делом, оказавшись где-то, заглядывает в камин: там нередко можно обнаружить то, что хозяева пытались скрыть или уничтожить.

Камина в этой непритязательной квартирке, разумеется, не было, но у стены стояла чугунная угольная печка.

Полли открыла тяжелую заслонку; та провернулась на ржавых петлях с режущим уши скрипом. Мисс Трикк заглянула внутрь, посветила лампой.

В золе на первый взгляд ничего не было. Взяв небольшую кочергу, Полли принялась возить ею в черном чреве печурки. Кочерга обо что-то звякнула.

– Хм!

Полли подцепила странный предмет крючком и вытащила его наружу.

Какое-то время она его недоуменно осматривала. Находка представляла собой плоскую железную дугу – на вид довольно старую.

– Подкова? – Полли закусила губу.

Дуга и правда походила на подкову – особенно, если учитывать, что в ней были проделаны шесть круглых отверстий будто бы для гвоздей. Вот только подкова эта была очень странной формы: вытянутая, выгнутая и очень узкая, похожая на большую тяжелую скрепку.

– И зачем ты засунула ее в печь? – прошептала Полли, задумчиво глядя на покрытую сажей железяку. Со стороны мисс Хенсли было довольно наивно полагать, будто она расплавится в печке. И все же Полли не отпускало ощущение, что пропавшая женщина намеревалась уничтожить подкову.

Спрятав находку в сумку, мисс Трикк продолжила осмотр квартирки. Как и говорила мадам По, на вешалке у двери висело полосатое пальто, рядом с вешалкой примостился чемоданчик.

Полли раскрыла его. Внутри все было заполнено баночками, тюбиками и бумажными пакетиками с пудрой, тушью, румянами и помадками. Запах скипидара стал сильнее – судя по всему, торговка пудрой разбавляла им свои краски.

Захлопнув чемоданчик, Полли обыскала карманы пальто Хелен Хенсли. В одном обнаружилась парочка мятых бумажек (5 и 10 пуговичных фунтов), россыпь табака из сломанной папиретки и пара шпилек. В другом мисс Трикк нашла прозрачную аптечную склянку без этикетки, наполовину заполненную красно-белыми полосатыми пилюлями, и скомканный рецепт из Больницы Странных Болезней, подписанный доктором Дж. Д. Барроу. Название лекарства на бумажке («Тингельтангель») ни о чем Полли не сказало, но и рецепт, и склянка переместились в ее сумку следом за подковой.

Ну а потом она нашла кое-что, за чем по сути сюда и пришла.

– Ага, вот и ты! – Дрожащими руками Полли извлекла из внутреннего кармана пальто торговки пудрой небольшой картонный кругляш, размером с пятидесятипенсовую монету. С обеих сторон на нем был изображен один и тот же узор: красная спираль на белом фоне. Кругляш этот напоминал узор на леденце, какие продают в городских кондитерских.

Полли достала из своего кармана еще четыре таких же кругляша и сравнила их с новым. Находка в квартире мисс Хенсли и то, что она обнаружила в домах у прочих пропавших, ничем не отличались.

Первую такую картонку (Полли про себя называла их «леденцовыми жетонами») она нашла в квартире мисс Лайзе – кругляш лежал на столе, придавленный керосиновой лампой. Полли сперва не придала ему особого значения, но, увидев другой «леденцовый жетон» среди луковых очистков в будочке повара Подрика, она поняла, что это и есть та самая связь. Вернувшись к мисс Лайзе, она забрала жетончик, после чего принялась уже целенаправленно искать их и у других исчезнувших. И она нашла: у трубочиста кругляш со спиралью обнаружился в шляпе-цилиндре, оставленном на подоконнике, а у громилы-боксера – был приколот ножом к дощатой стене в его каморке.

– Что же вы значите? – задумчиво проговорила Полли, разглядывая кругляши на ладони. – Почему вы были у каждого из них?

Пока ни у кого из пропавших людей она не нашла даже намека, что это за предметы и откуда они взялись. Быть может, ответ кроется здесь?

Спрятав «леденцовые жетоны» в карман, Полли еще раз осмотрела квартирку.

На очереди была кровать. Мисс Трикк заглянула под нее – там в пыли стояла швейная машинка с погнутой иглой и лежала дохлая крыса.

Больше в квартирке ничего не было, кроме сундука, на который Полли возлагала особые надежды.

Мисс Трикк подняла крышку, и на нее тут же пахнуло затхлостью старого подвала. Почти все место в сундуке занимали старые костюмы, которые, по всей видимости, не доставались оттуда годами. И… это были очень странные костюмы. Полли вытащила одно из платьев… или это была пелерина? или плащ? Отложив непонятную вещь, она взяла в руки еще один предмет одежды – нечто с перьями, похожее на юбку-туту, какие носят балерины…

«Ну да, ты ведь вроде как была танцовщицей в кабаре», – вспомнила Полли слова мадам По, хотя, стоило признать, что эти костюмы выглядели странновато даже для кабаристки.

Еще в сундуке обнаружились пара сапожек из тонкой кожи с какими-то ржавыми механизмами на подошвах, складной цилиндр-шапокляк и – это Полли заинтересовало особо – ветхая, разваливающаяся в руках книжонка, размером с почтовую открытку.

Мисс Трикк прищурилась, пытаясь прочитать почти полностью выцветшую надпись на обложке:

– «Фум… фунам… фунамбулист». Какое странное слово!

Она уже открыла книгу, но ничего прочитать не успела.

– Вот нечем мне больше заняться, знаешь ли! – раздался рокочущий голос на этаже, и Полли вздрогнула. – Эй, постой-ка! А чего это там свет горит? Нам же эта комнатушка нужна? Толстуха про нее говорила?

«Толстуха – это, видимо, мадам По, – подумала Полли. – Как неуважительно!»

– Да, сэр. Антресольная квартирка, – прозвучал другой голос, и мисс Трикк его узнала.

«Проклятье! – пронеслось в голове. – Только вас сейчас не хватало! Как не вовремя!»

Она поспешно забросила все, что прежде доставала, обратно в сундук, и закрыла крышку. Обернулась и… застыла.

В комнату, кряхтя и сопя, вошли двое.

Оба были облачены в темно-синюю полицейскую форму с медными пуговицами, на головах у них сидели высокие шлемы с кокардами. У главного (то, что он главный, Полли поняла по большому вислому животу) на груди рядом с жетоном располагались сержантские нашивки.

Завидев Полли Трикк, оба констебля встали, как вкопанные. Толстяк поджал губы, а его спутник недоуменно распахнул рот.

– Так-так-так. – Сержант подбоченился. – Это что еще за номер?

У него было широкое бульдожье лицо, подкрученные рыжеватые усы, здоровенный красный нос, словно его ужалила в него парочка ос, и вислые мешки под глазами, в каждом из которых могло поместиться по коту на продажу.

– Мисс Хенсли, полагаю? – спросил сержант. – Но ведь соседи сообщили о вашей пропаже. Что здесь творится? Вы пропали, или нет? Похоже, что нет.

Полли не успела ответить. Стоявший за спиной сержанта констебль сказал:

– Нет, мистер Кручинс. Это не мисс Хенсли. Это мисс Полли Трикк. Добрый вечер, мисс Трикк.

– Добрый вечер, мистер Дилби.

Сержант Кручинс раздул губы и с шумом выпустил из них воздух:

– Пф-ф-ф… Требую объснений, мисс. Что вы делаете в квартире пропавшей?

– Я работаю в «Сплетне», – призналась Полли. – Господин главный редактор отправил меня…

– Газетные крысы! – рявкнул сержант. – Вечно лезете во все щели, суете свои крысливые носы!

Полли побагровела.

– Ну раз уж полиция не чешется…

Констебль Дилби, который в этот момент неловко почесывал затылок под шлемом, тут же прекратил это дело.

Сержант Кручинс в ярости топнул ногой, словно Полли была кошкой, которую требовалось шугануть.

– Это шутка?! – рявкнул сержант: – Я не понимаю шуток! Пропажей людей уже занимаются официальные лица – глаза протрите! Главный редактор замшелой газетенки с площади Неми-Дрё не выдает своим писакам очки? Крупперт Кручинс в деле! Я не потерплю никаких газетных крыс, желающих состряпать статейку! Дилби, выпроводи нежелательную особу за дверь!

Полли раздраженно фыркнула и двинулась к выходу из антресольной квартирки Хелен Хенсли.

Констебль Дилби, пунцовый от стыда, двинулся следом.

Оказавшись за дверью, Полли повернулась к нему.

– Это возмутительно! Я не заслужила оскорблений в свой адрес!

Дилби закивал.

– Прошу прощения за сержанта, мисс Трикк, – негромко, чтобы его слова не долетели до ушей Кручинса, сказал он. – Мне очень стыдно. Его манеры оставляют желать лучшего. Я бы никогда не посмел с вами так разговаривать, вы же это знаете?

– Извинения не приняты, – горделиво вскинула голову Полли, и констебль с грустным видом потупился.

– Вы не оставите это дело?

– Еще чего!

Дилби вжал голову в плечи и испуганно зашептал:

– Мисс Трикк, прошу вас. Мистер Кручинс очень опасный человек. Вы ведь слышали: он не понимает шуток. С ним лучше не связываться…

– Пусть лучше это он со мной не связывается!

Из квартирки раздался возглас сержанта:

– Дилби! Забыл дорогу обратно?! Хватит там топтаться!

– Будьте осторожны, мисс Трикк, – прошептал Дилби и скрылся за дверью.

Полли развернулась и пошагала вниз по лестнице.

Джон Дилби, в отличие от своих коллег-злыдней, был честным, добрым и очень наивным. А еще он за нее переживал, что, в общем-то, было довольно мило, но при этом совершенно напрасно! Когда она говорила, что это сержанту стоит поостеречься с ней связываться, она не преувеличивала. Полли не боялась этого мерзкого Кручинса и была настроена как никогда решительно: в способность габенской полиции отыскать пропавших она не особо верила. Пусть копаются, пусть ищут. Она опередит этих увальней! Тем более она уже знала, что делать.

Улики, которые мисс Трикк нашла в квартире мисс Хенсли, походили на ниточки, которые она крепко сжимала в своих пальцах.

Куда же они ее приведут?

***

Причины и предпосылки… Они всегда приводят к определенному итогу. И то, что может на первый взгляд показаться случайным стечением обстоятельств, на деле является непреложностью и закономерностью. Кто-то считает, что люди и их жизни – это просто сброшенные осенью древесные листья, разносимые ветром, кто-то верит в судьбу, в рок и в беспричинные случайности, но мало кто поспорит с тем, что если вы выйдете из дома во время дождя без зонтика, то промокнете, возможно, промочите ноги и подхватите простуду.

Очевидные вещи, казалось бы… вот только очевидность этих вещей никак не противоречит толпам вымокших до нитки, промочивших ноги и простуженных господ, которые каждую осень с неизменным упорством появляются в городе.

Часто можно услышать: «Эх, если бы я только знал, к чему все приведет, я бы…»

Взял зонтик? Но ведь дождь не появился внезапно – о нем еще с утра сообщало Погодное ведомство Габена по радиофору. Ах, вы не слушаете «эту дребедень»? Что ж, вот и ответ.

«Эх, если бы я только знал…»

По большому счету, люди понимают и считывают простые причины и следствия, как то: не взял зонтик – промок, не посыпал отраву от гремлинов – гремлины сожрали все часы в доме, съел тухлую рыбу – к вечеру ты сам превратишься в нечто тухлое. Это очевидные вещи.

Реже можно услышать: «Эх, если бы я знал, что тетушка не выпустит меня из дома, пока моя прическа и внешний вид не будут соответствовать ее пониманию “удовлетворительно выглядящего джентльмена”, я бы не опоздал на свой рейс, дирижабль не улетел бы без меня и мне не пришлось бы покупать билет на следующий. И как следствие я бы не сидел сейчас у иллюминатора с белым от ужаса лицом, вцепившись скрюченными пальцами в запястье дамочки с места 18-б, и не слушал сообщение от капитана: “Дамы и господа, к сожалению, вынужден сообщить, что дирижабль терпит крушение и все мы умрем через три… два…”»

Люди полагают, что знание о том, что грядет, помогло бы им избежать напастей, но на самом деле если бы все знали о подлинных первопричинах, которые в итоге приведут к тем или иным событиям в жизни, все попросту сошли бы с ума.

Все действия, все, даже, кажущиеся незначительными, обстоятельства, связаны. Всё переплетено. И порой случается так, что какая-то совершеннейшая глупость однажды, может быть, даже много лет спустя, приведет к трагичным и необратимым последствиям.

Младший констебль Джон Дилби, разумеется, не знал, что виной его нынешнему незавидному положению была страсть к экспериментам со сладким некоей мадам пятнадцать лет назад. А если бы ему кто-то сказал об этом, он бы лишь рассмеялся.

Впрочем, сейчас ему было не до смеха. Совсем не до смеха.

Он открыл глаза и застонал. Протянул руку и коснулся затылка. Пальцы окрасились красным. Перед глазами все плыло.

– Где?.. Где я?

Джон огляделся по сторонам. Он был на большом темном чердаке, где-то поблизости оглушающе тикали часы и проворачивались громадные шестерни. Констебль сидел на полу, прислонившись спиной к деревянной колонне, рядом лежал полицейский шлем с порванным ремешком.

За выбитым стеклом круглого окна багровел закат. Лучи уходящего на покой пьяного габенского солнца ложились на пыльный пол бесформенными пятнами, похожими на лужи крови.

Джон Дилби попытался вспомнить, как он здесь оказался. Он шел за…

В темном углу что-то зашевелилось.

Джон потянулся к дубинке – на поясе ее не было.

– Думаеш-ш-шь она помогла бы тебе, флик? – раздался шипящий голос, и к окну, покачиваясь, подошел высокий… человек?

Констебль прищурился, пытаясь его разглядеть. Цилиндр, пальто и длинный полосатый шарф. Больше Джон ничего не смог рассмотреть – незнакомец кутался в багровый свет, а его лицо тонуло в темноте.

Джон опустил взгляд на тень, которую отбрасывал человек в цилиндре, и задрожал. Длинное черное пятно на дощатом полу обладало четырьмя руками.

– Как ты меня наш-ш-шел? – спросил жуткий незнакомец. – Поч-ч-чему ты здесь?

Джон не ответил. Эх, если бы он только знал…

Впрочем, откуда ему было знать, что виной всему какое-то дурацкое пирожное с перечной присыпкой…

Причины и предпосылки…

Однажды, пятнадцать лет назад, некая миссис Перморрон, жившая в то время на улице Бремроук над шляпным ателье, решила попробовать новое заморское пирожное с перечной присыпкой, которое наперебой расхваливали все кондитеры города.

Миссис Перморрон откусила лишь кусочек, но молотый перец взвился в воздух черным облаком и проник в ее ноздри. Чихая и кашляя, мадам бросилась к окну и распахнула створки.

Миссис Перморрон забыла, что на подоконнике стоял горшок с комнатной мухоловкой. Мадам задела его, и тот, пролетев три с половиной этажа, лишь чудом не упал на голову женщины, шедшей по тротуару внизу.

Спасшим женщину «чудом» оказался некий констебль (тогда еще не сержант) Крупперт Кручинс, вовремя заметивший падение горшка. Он оттолкнул мадам в сторону.

Та была так поражена произошедшим, что еще какое-то время не могла прийти в себя. Она лепетала слова благодарности, держалась за грудь и тяжело дышала. А потом, видимо, от нахлынувших на нее чувств прямо на месте предложила констеблю руку и сердце. Так мистер Кручинс обзавелся миссис Кручинс…

Эх, если бы только будущий сержант знал, что его ждет…

Миссис Кручинс оказалась редкостной склочницей и весьма злобной особой. Сам супруг звал ее не иначе, как «Моя дорогая», когда она присутствовала, и «треклятой мегерой» за глаза.

Многие в Саквояжном районе боялись сержанта Кручинса, а сам он боялся жену. И всячески пытался ее изжить, хотя в этом деле так и не преуспел за все пятнадцать лет брака…

В утро, когда и начали происходить события, в следствие которых младший констебль Джон Дилби оказался на чердаке наедине с жутким незнакомцем, сержант Кручинс решил в очередной раз подшутить над дражайшей супругой, пытаясь вызвать у нее сердечный приступ.

Пока она спала, он разрисовал стены спальни красной, рыжей и желтой красками, изобразив языки пламени. После чего наполнил комнату дымом и разукрасил собственное лицо каминной сажей, не забыв как следует взлохматить волосы. А потом подкрался к спящей жене и принялся будить ее криками: «Дорогая! Просыпайся! Горим! Пожар!»

Миссис Кручинс проснулась и подскочила на кровати.

Впрочем, того эффекта, на который рассчитывал сержант, не последовало. Он-то надеялся, что супруженька схватится за сердце, выпучит глаза и рухнет, как подкошенная, освободив его тем самым от тягостного брака, но не тут-то было. Хотя выпученные глаза, надо признать, имели место.

Миссис Кручинс сразу поняла, что все это не более, чем розыгрыш. А потом вытащила из-под подушки служебную дубинку супруга и как следует отходила ею сержанта по всему, до чего могла дотянуться. После чего схватила мужа-шутника за ус и потащила его в коридор. Тот выл и пытался оправдываться, что это была просто шутка, но миссис Кручинс не слушала. Она заперла мужа в чулане и, напомнив ему, что он ничего не смыслит в шутках, удалилась.

В чулане сержант провел три часа. Он изо всех сил просил прощения, льстил, уговаривал, но супруга осталась глуха к его увещеваниям.

Так бы он там и просидел до самого вечера, если бы не пришел Джон Дилби. Младшего констебля послал лично старший сержант Гоббин, который посчитал, что Кручинс решил просто прогулять службу, что за ним порой водилось.

Миссис Кручинс заявила, что ее муж наказан, но подслушивавший из чулана сержант закричал, что его нужно немедленно освободить, потому как у него, мол, важное полицейское дело. И когда госпожа сержантша усомнилась в этом, Дилби, на свою беду, решил подыграть Кручинсу. Он сказал, что старший сержант Гоббин рассчитывает на Кручинса в деле о пропажах людей.

Сержант был вызволен из чулана.

Кто мог знать, что он и правда решит заняться пропавшими. Так Джон Дилби оказался втянут в расследование, которым не планировал заниматься. Тем утром, отправляясь на службу, он полагал, что его ждет обычный скучный день в полицейском архиве.

На деле же он полдня проходил в компании сержанта, пока в итоге не оказался в антресольной квартирке последней из пропавших – Хелен Хенсли – и не встретил там Полли Трикк из газеты.

Ну а потом сержант Кручинс дал ему особое задание. Исполняя его, он и оказался на чердаке…

Вот так имевшая много лет назад место любовь к экспериментам со сладким некоей миссис Перморрон, с которой Джон даже не был знаком, привела его туда, где он сейчас находился…

– Поч-ч-чему ты здесь? – повторил монстр.