— Пожалуйста, откройте рот шире, — мягко попросил стоматолог Геннадия.

«Твою мать, угораздило же меня с этим зубом попасть. Прямо посреди такой поездки. Готовился, сука, целый год», — в мыслях сокрушался Гена.

— Ещё чуточку шире, — мужчина в белом халате старался заглянуть и так и эдак. Добавил извиняющимся тоном. — Понимаете, я не совсем стоматолог. Врач широкого профиля.

«Бляха медная, — Гена вовсе расстроился, но ничего не сказал, ведь рот был занят. — Ну а чего ждать от заповедника, где живёт-то небось три с половиной человека?»

— На Врангеле народу немного. Бюджет на узких специалистов не рассчитан.

«Да, ясно! Лечить-то умеете?»

— Ага, вот и кариес. Надо сверлить. Будете анестезию?

«А то ж! — молодой пациент яростно закивал и мысленно уточнил. — Только у меня аллергия, гляньте в анкету».

Доктор будто услышал его мысли, отъехал на кресле к столу почитать экспресс-опросник больного:

— Можете пока прикрыть.

Геннадий, двадцатилетний студент-эколог, немного отвлёкся на телевизор в углу кабинета. Какое-то политическое шоу буднично нагнетало. Каждый, выступающий в вычурной студии, орал на оппонента, брызгал слюной. Казалось, вот-вот запустят в друг друга межконтинентальные ракеты. Что не сделаешь, чтоб захватить внимание аудитории?

— Вы знаете, с такой аллергией я не могу подобрать обезболивающее из стандартных, но есть один непрофильный порошковый анестетик.

— Что это значит?

— В стоматологии его не используют, но как наружный применяют, правда, на животных. Согласны?

«Блин, он что — ветеринар?! А какие ещё варианты на острове? Мне бы только успеть на моржей посмотреть сегодня».

— Согласен, если это безопасно.

— Конечно, — довольный как-бы стоматолог подъехал и стал втирать в десну препарат.

После полутора часов кариес удалось залечить, однако, Геннадий Кладков, видимо, оказался неподходящим для эксперимента животным, сначала потерял сознание, а затем и вовсе отъехал в кому. Вспотевший от ужаса доктор забился в судорожных попытках спасти пациента. Звонил директору заповедника, начальнику пристани, на материк. К счастью, на рейде стоял атомный ледокол «Мечта полярника». На борту была недавно приобретённая в обход санкций установка поддержания тяжелобольных. Оперативно, но аккуратно, Гену перевезли на судно, подключили к аппарату.

По телевизору тем временем все программы прервали для экстренного сообщения. Во всём мире прервали.

***

Чьи-то громкие шаги эхом отдавались во тьме. Гена изо всех сил пытался разлепить веки, хотел увидеть возмутителя его долгого покоя.

— Пока живой вроде, — послышался девичий голос.

— Ща проверю, — мальчик говорил с хрипотцой.

На лицо Кладкова брызнули водой. Девочка провела по коже тряпкой.

— Веки дёрнулись.

— Точняк, — парнишка вытащил изо рта Гены трубку. Студент закашлялся.

— Зачем выдернул? — спросила девочка.

— Потому что могу.

— Дурак.

— И он ещё губами шевелил, мож сказать чё хотел.

Гена перестал кашлять и наконец-то смог открыть глаза. В сумраке каюты-палаты едва виднелись чумазые гости в грязных обносках. Студент попытался к ним обратиться, но боль резанула по горлу. Он инстинктивно потянул руку к шее, но свинцовая тяжесть не дала её даже сдвинуть.

«Меня приковали, что ли? В плену у беспризорников?»

— Может, ему воды?

— Не. Он и так постоянно пил тот молочный раствор из трубки. Лентяям везёт.

— Тогда надо Ярнику рассказать.

Подростки убежали.

«Вы куда?» — то ли подумал, то ли прошептал Геннадий.

Оставшись в одиночестве, попытался всё-таки поднять злополучную руку. Напряг все силы, голова гудела, сердце бешено колотилось. Оторвал ладонь от кровати, та дрожала и качалась из стороны в сторону, но в итоге поднялась. Кладков не узнал свою руку. Это была скорее конечность скелета, усеянная ветвями сосудов и обтянутая кожей. Он в ужасе уронил руку на кровать. Клубок тяжёлых мыслей накатил на Гену.

***

Через час в палату пришли те подростки и взрослый. Геннадий был рад, что появилось что-то ещё помимо разглядывания железного потолка с облупившейся краской.

Вошедший пожилой мужчина лишь на полголовы был выше подростков. Морщинистое лицо излучало доброжелательность.

— Здоров, драгоценный!

— Здравствуйте, — еле слышно прошептал Гена.

— Тихо, тихо, не напрягайся. Тебе нужно беречь силы.

Мужичок подвинул к койке табуретку, присел и принялся вводить Кладкова в курс дел:

— Меня зовут Ярник. Я тут главный, хранитель меча. Ты, не знаю, как тебя там...

— Гена.

— Ага. Ты, Гена, лежал тут почти трупом, — Ярник задумался, — наверно уж как лет 25. Да, 25. Как раз со времён Кары Небесной. Подъедал наши энергию и ресурсы. Но не волнуйся, мы тебя выходим. Недаром первое правило гласит: «Береги своих».

Геннадий хотел спросить, но мужичок поднял ладонь:

— Набирайся сил. Говорить буду я.

Ярник говорил долго и обстоятельно. Выяснилось, что Небесной Карой назвали пролёт чёрной дыры по окрестностям Солнечной системы. Астрономы не могли обнаружить её заранее, да и что толку. Гравитация блуждающего объекта была настолько мощной, что исказила орбиты наших планет. Земля навсегда погрузилась в зиму, лишь изредка переходящую в оттепель на экваторе. Новую геологическую эру прозвали «криолитом».

Досталось даже Луне: увлечённые чёрной дырой тела проносились сквозь нашу систему, одно из них столкнулось со спутником, рассыпало обломки по небу.

Множество астероидов тогда падало на Землю, взрывалось, вызывало череду цунами. Но они не могли нанести соразмерного ущерба с первым суперцунами, вызванного притяжением дыры. Это была даже не волна в привычном понимании, просто океаны отступили на одной стороне планеты, и полностью поглотили другую, и так повторялось несколько суточных оборотов.

Тогда уцелели лишь те, кто был в море и кому повезло не разбиться о скалы.

***

Прошло полгода восстановления Гены после полученного душевного и физического урона. Теперь он был не бодрым студентом, а человеком 45 лет с подорванным здоровьем. По ледоколу передвигался с тростью, опираясь на стены, держась за поручни.

Судно уже давно никуда не ходило, годами было сковано льдами где-то в окрестностях Владивостока. По сути, было приютом, в недрах которого угасал ядерный реактор, отдающий последнее тепло. Часть людей «племени» были потомками команды ледокола, кто-то прибился в процессе выживания.

Ярнику было всего 35, но суровость условий не щадила никого: тела изнашивались, души грубели, Редко кто доживал до таких преклонных лет. Вот и старшее до-катастрофическое поколение почти всё сгинуло в столкновениях с бандами, от болезней или несчастных случаев. Ярнику вверили командование уж как десять лет тому назад.

— Старейшие строго-настрого наказали первое правило: «Самое важное — источник тепла», — Ярник проводил очередное собрание общины, где присутствовал и Гена.

— Я вроде бы ещё не весь интеллект проспал. Первое правило уже было.

— Ну и что? Каждый, кто делился жизненно важным, так и говорил: «Первое правило», — предводитель поднял палец вверх. Люди вокруг одобрительно закивали.

— Понятно.

— Так вот, реактору скоро придёт конец, топить нечем, солнца мало. Что будем делать?

Народ молча чесал затылки. Гена прервал паузу:

— Сначала бы выяснить, что у нас есть в округе. Поможете спуститься на лёд?

***

Люди выбирались, как обычно, по верёвочной лестнице. Кладкова же спускали на канате, он был ещё слаб для таких упражнений. На льду столпились все, кроме дозорных на судне.

— Здесь мы, — Гена начертил на снегу крест и букву «С» на конце одного из отрезков, — а тут — север.

На лицах читалось недоумение. Кладков сориентировался по Солнцу и махнул рукой вдаль:

— Там север.

— А-а, — облегчённо пронеслось по толпе.

— Алгоритм такой: сейчас я буду называть сторону света, а вы будете говорить, что там видели. Хорошо?

— Люди недоверчиво кивнули.

— Север!

— Ну, там лёд, замёрзшее море. Ловим навагу, краснопёрку.

— Восток, — Гена начертил «В».

— То же самое. Если очень далеко зайти, то лёд встречается прозрачный и тонкий.

— Интересно. Может, тёплые потоки откуда-то идут. Юг.

— Скалы, сопки. А вот, скажи, ты всё чёркаешь и чёркаешь закорючки — зачем?

— Буквы пишу, — Кладков настороженно стал вглядываться в лица «соплеменников». — Вы читать не умеете?

— Я мог, да это ни к чему тут, уж забыл как, — отозвался Ярник.

— Ох. Это нам всем нужно. Позарез. Обязательно соберём все книги на судне.

— Если их не сожгли давно.

— Поищем, что остались. Научу вас грамоте. Поймите, без возможности передавать опыт мы обречены.

Народ удивлённо переглядывался, но бывший студент подытожил:

— Первое правило: «Знание — сила!», — Гена повернулся на 90 градусов, — Запад.

— Тоже пустой берег.

— Может, есть ещё что-то между этими направлениями?

Тот мальчишка, что выдернул трубку, помявшись немного подошёл к схеме и ткнул между западом и югом:

— В двух днях пути есть сопка. С неё видно дым на горизонте. Он никогда не заканчивается.

— Отлично! Возможно, это вулкан.

Народ не понял замечательности новости. Кладков принялся объяснять:

— Вулканы выпускают наружу тепло Земли — не замёрзнем, это раз. Пепел со склонов может быть полезен для наших парников, это два. Если б вы были грамотные, сами бы догадались. В общем, это наш шанс выжить. Нужно идти на разведку.

Под дружные возгласы одобрения так и решили. Через два дня собрали группу исследователей. Для Геннадия соорудили сани-носилки на случай, если он не сможет пробираться по сопкам своим ходом.

Кладков ещё ни разу не был на льду с этой стороны судна. На корме ледокола в названии «Мечта полярника» совсем истёрлась середина и осталось лишь «Меч ярника».

---------------------------