Часть 1

Лиза затушила сигарету и усмехнулась. Окурок она бросила в урну. Ещё, с минуту простояв у мусорного бака, резко развернулась и жёстким прямым шагом пошла на автобусную остановку. Девушка ещё совсем молодая в вечернем весеннем платьице смотрела с болезненным выражением на парочки, на детей, на фонари, освещавшие темнеющий и затихающий Хабаровск.

— К чёрту… К чёрту… — бормотала себе под ноги и совсем не обращала внимания на то, что находилось впереди неё. — К чёрту!

— Девушка, — окликнули её сзади.

— К чёрту! — взревела она и сделала несколько шагов, ещё более яростных и резких.

— Извините меня, — мужской голос совсем уже оглушил Лизу. Налившиеся кровью глаза девушки выражали глубокую ненависть ко всем окружавшим людям. Молодой человек, запыхавшийся, взъерошенный, стоял перед Лизой и держал её клатч. — В-вы оставили. Там.

Лиза даже не взглянула на вернувшего вещь. Схватила её, выпалила скорое «спасибо» и чуть ли не побежала на остановку. Сжатая, сгорбленная — люди отходили от яростного тарана. Если бы она имела силу огня, то, возможно, ни от людей, ни от города ничего не осталось — всё спалила без жалости.

***

— Я не знаю… — шептала подруге Лиза по телефону и смотрела в потолок. Взгляд уже блуждал в каком-то тумане. Лиза всё ещё была одета в это проклятое синее платье в белый цветочек и чувствовала себя грязной…

После разговора Лиза решила выпить воды. Уже отпила глоток, замерла, а после понеслась в туалет.

Крик раздался в туалетной комнате. Девушка, что ещё два часа назад мило улыбалась и светилась счастьем, теперь сжимала ободок унитаза, извивалась и блевала.

Сигарета за сигаретой. Лиза не заметила, как отобранные у брата сигареты, были скурены в комнате. Вся квартира пропахала удушающим, ненавистным дымом. Смог не успевал рассеиваться, и каждая затяжка, каждая новая сигарета, вызывали кашель и новый, ещё более болезненный спазм живота.

Лиза посмотрела на себя в зеркало. Она сидела на диване, скидывала пепел на пол, улыбалась будто Джокер. Серая, с чёрными мешками под глазами. Потускнели волосы, полезли. А губы сухие-сухие, почти синие. А серые глаза стали бесцветными камнями.

— Никогда? Никогда, — говорила Лиза, успокаивая себя. — Никогда!

Последняя сигарета упала на пол.

Лиза сделала вздох облегчения, и улыбка сумасшедшего превратилась в улыбку блаженного, хотя на вид особых отличий и не было. Лиза прикрыла глаза и уснула.

Часть 2

— Поезд 397, Владивосток-Москва, отправляется со второго пути. Стоянка составляет час и пятнадцать минут.

Девушка стояла у поезда и смотрела на взволнованную подругу.

— Боюсь тебя отпускать.

— Ян, брось, — усмехнулась Лиза и хотела уже подойти к проводнику — показать паспорт.

— И всё же… Я знаю, жизнь — не моя, но, может, лучше остаться здесь? Ты и так еле на ногах держишься.

— Я устала дышать здесь. Даже воздух раздражает. Тем более, я не уезжаю навсегда. Всего на месяц.

— Но…

— Я работала с восьмого класса, работала даже во время сессии и практики. Да ну нахрен всё! Я устала. Ладно, я пошла. Писать буду.

— Ладно. Держись! — подруги тепло попрощались. Лиза оказалась в поезде и боком добрела до своего купе. Она быстро сложила вещи, мгновенно расстелила постель и забралась на верхнюю полку. На большее сил не было. Её ждали только семь дней стука колёс да мелькающие виды за окном.

Лиза не заметила, как уснула. Проснулась лишь тогда, когда проводник попросил снова паспорт. В купе вместе с ней ехала семейная пара — мужчина и женщина за пятьдесят лет. Третьим соседом был тоже мужчина, но он то и дело пропадал в тамбуре со своим смартфоном. Добродушные, тихие, улыбчивые попались соседи. Почему-то их улыбки вызывали внутренний протест в Лизе. Она с трудом вытащила паспорт для проводника, а когда он взглянул в него, снова рухнула на постель и забылась.

— Видно, вы очень устали, — улыбнулся сосед по купе, назвавшийся Игорем.

Через окно в голубой цвет втекал оранжево-бордовый.

— До куда едете?

— Москва, — с трудом произнесла Лиза со своего места.

— О, мы тоже!

Она ещё ничего не понимала. После трудного, мучительного дневного сна её шатало. На остановке девушка с радостью вышла и выкурила сигарету.

— Будете ужинать? Мы, вот, скоро стелиться будем, — улыбнулась женщина. Похоже она была ещё добрее мужа.

— Тогда стелитесь. Есть пока не буду, спасибо, — поблагодарила за заботу Лиза и вышла в коридор. Стала смотреть на мелькающие чёрные полотна.

— Может, чаю? — Игорь протянул крепкий расслабляющий напиток в пластиковой кружке, когда девушка вернулась. Лиза с неохотой взяла и кивнула с благодарностью. — Да вы присаживайтесь-присаживайтесь! Не потесните.

— Вы учителя или профессора? — спросила девушка, когда оказалась у стола.

— Почти. Я музыку преподаю — хор в «Топольке», — произнесла Людмила и отпила чай из своей кружки. — А Игорь у нас проектировщик мебели. А вы?

— По образованию учитель, по профессии менеджер в ресторане.

— Детей не любите? — улыбнулся Игорь. Ответ девушки позабавил семейную пару.

— Уже… нет.

Улыбка у пары сползла. Серьёзная девушка, пьющая обжигающий кисловатый из-за боярышника чай, напоминала разбитый сосуд, которой сколько ни склеивай — всё равно рассыплется.

Людмила с яркой вспышкой неодобрения взглянула на языкастого Игоря.

— Ну это дело каждого, — женщина постаралась доброжелательностью разрядить напряжённую атмосферу, исходящую от попутчицы. — Общепит — это тоже неплохо. Все любят хорошо кушать.

— Верно, — Лиза встала с сиденья и хотела взять чужие кружки, как семейная пара слегка вздрогнула. — Я хотела их помыть.

— А… — с облегчением произнесла Людмила и позволила девушке убрать следы чаепития. — Ну что ты, Игорь! — шикнула на мужа жена. — Ты же видишь!

— Не, ну а что? Кто знал?

— Она такая бледная и худенькая… бедная девочка. Наверняка сильно переживает.

Когда девушка вернулась с помытыми кружками и забралась на своё место, жена как бы специально обратилась к Игорю.

— Эх, надо же было Павлу так затянуть с билетами… Он вообще в другом вагоне теперь будет.

— И лучше, — протянул Игорь, ложась на свою постель. — Нечего с нами и есть, и спать. Немаленький уже.

— Но всё же, это семейное предприятие.

— И какое же? Нам же будет лучше. И ему. Да не переживай, мать. Чой-т, сам как дрынькает из города в город.

Когда Лиза проснулась ранним утром, то сразу же заметила русую макушку. Человек с верхнего места опять торчал в тамбуре, а этот мужчина был незнаком. Лениво посмотрела на высокого человека, сгибающегося, чтобы не удариться о верхнюю полку. Он с удовольствием поедал мамины, сготовленные ещё вчера, оладьи.

— Нормально добрался? — отец внимательно смотрел на взрослого сына, держа в руках газету.

— Ага. С трудом от них ушёл.

Сын Игоря пах алкоголем, приторным кремом и женскими духами. Одежда его отличалась многочисленными изгибами и заломами, была мятая, что красноречиво говорило о неспокойно проведённой ночи.

— Ну, и надо было тебе туда ехать? — выговаривала мать сыну за его побитый и уставший вид. — Ты ж не спал пару суток.

— Я не мог пропустить свадьбу друга.

— У них всё произошло так поспешно. Только встретились и уже поженились, да ещё и в другом городе, — продолжала мать.

— Ну, не совсем так, они же ещё два года переписывались в общем чате.

— Но это совсем не дело. Живое общение — это лучшее.

— Мам… вы вообще встретились после переписки через совковый журнал.

— Но мы-то… мы-то, — мать залилась румянцем.

— Вы проснулись? — Игорь светлым взором синих глаз посмотрел на Лизу. Девушка моргнула. — Мы, наверно, были слишком шумными?

— Нет. Продолжайте, — Лиза вяло поднялась с места и сползла с верхней полки. Она достала сигареты.

— Остановка через час только.

— Спасибо, — поблагодарила Игоря Лиза и всё же прошмыгнула в коридор. А Павел, спокойно завтракавший, замер. Он смотрел на Лизу, не отводя взора, пока дверь за ней не закрылась.

— Ну, как? — подмигнула ему мать.

— Мир тесен, — усмехнулся Игорь.

— И вправду, — согласился с родителями Павел.

Часть 3

Через час Павел вслед за Лизой сошёл с поезда. Девушка встала поодаль от вагонов и закурила. Летнее солнце обжигало кожу.

Павел смотрел на ярко освещённую девушку, одетую в джинсы и чёрную футболку. За два месяца её образ в синем платьице продолжал маячить перед глазами. Но сразу молодой человек не признал в Лизе её саму. Она слишком похудела, осунулась, а светлые волосы превратились в огненную шевелюру.

Павел зачарованно следовал за Лизой, когда она вновь поднималась в поезд.

— Будешь тут всегда? — повела она взглядом в сторону своего купе. — Тогда уж местами поменяться лучше.

Они стояли в коридоре. Кондиционер работал слишком хорошо. В поезде было даже холодно.

— Нет-нет! — помотал головой. — Я не буду таким наглым.

— Я сама предложила. Вы — семья.

— И что же? — Павел легонько улыбнулся и провёл ладонью по своим волосам. — Не переживайте. Я не стану так часто приходить, если вы против.

— Мне всё равно, — девушка развернулась к окну и замерла. За ней следом Павел. Его неловкость и неуверенность выдавали мелкие хаотичные движения рук. Они сжимали перекладину, а пальцы не переставали постукивать по стали. А глаза бегали, от окна к лицу Лизы и обратно. Он уже хотел уйти, как сдавленно просипел своё имя. — Знаю. Помню. Лиза.

— Простите, мне просто слегка неловко.

— Твоё дело. Честно, не понимаю, почему ты столько интереса проявляешь ко мне. Может, сталкер? Или я тебе деньги должна?

— Нет… Что вы… Что ты! — молодой человек нервно рассмеялся. Замялся.

— Тебе вообще сколько лет, чтобы так трясло? Может, невротик? Или начался приступ эпилепсии — врача вызвать?

— Прости. Я сегодня сам не с-свой. Обычно я более уверен в себе. Такого со мной ещё не случалось, — усмешка. — Действительно, прости. Я могу уйти, если хочешь.

— Да мне всё равно. Главное не на моей голове стой. Поезд — общее пространство, — девушка посмотрела на парня, как на ребёнка и, обойдя его, побрела медленным расслабленным шагом до вагона-ресторана.

— И как тебе? — подмигнула Людмила сыну, высунувшись из купе.

— Вот здесь, — ткнул в область сердца Павел. — Всё зашевелилось! — мечтательно улыбнулся молодой человек.

— Конечно, зашевелится, если продолжишь не спать. Выспись. Ещё наговоритесь. Она до Москвы, — Игорь делал вид, что читает газету и даже не смотрит на сошедшего с ума от чувств. Сын ушёл. — Она, конечно, красивая, да и профессия благородная, но не думаешь, что спешишь с выводами?

— Я? Я спешу? Таких девушек я давно не встречала. Она красивая, умная и…

Часть 4

— И если надо — руку приложит.

— Д-да, но не суть. Ты же видел, как на неё смотрит Паша? Это намного лучше, чем оставаться вечным холостяком.

— Да ты помешалась с этой свадьбой.

***

— Ян, всё хорошо. Я даже пообедала и поужинала. Всё приходит в норму, — стояла у туалета Лиза. — Соседи не храпят и ладно. А что ещё делать тут? Сплю, курю, снова ем. Как будто в санатории, пха...

На следующий день, в обед Лиза вновь пришла в вагон-ресторан. Она сидела, ждала борщ и чай. В вагон вскоре вошёл Павел. От неизвестно откуда взявшейся наглости он осмелился сесть напротив Лизы, но та не повела и бровью.

— Извини, но в одиночестве я есть не люблю.

— Я вижу, но у меня обратная ситуация. Может, отсядешь?

— Правда, не хочу.

Лиза умела выражать свои мысли и желания, а также стоять на своём. Когда ей принесли борщ, а парню принесли солянку, она не притронулась к еде.

— Почему не ешь? — с удивлением спросил парень.

— Расхотелось, — девушка встала и отправилась расплачиваться за несъеденный обед. Павел опустил ложку. Улыбка, что украшала его лицо, растворилась.

— Постой. Я пересяду! — подскочил он к Лизе, но та, как танк, прорвалась через него с чеком и скрылась. — Придурок… какой же я идиот.

Стук колёс уже не успокаивал. Лиза шла по длинному нескончаемому коридору, хотела дорваться до самого края, распахнуть дверь и выброситься.

— Прошу, остановись! — просил её Павел, идя следом. Лизу уже трясло.

Они прошли очередной вагон. Молодой человек прошмыгнул вперёд и придавил дверь, чтобы Лиза её не открыла.

— Да сколько можно меня мучить? — закричала Лиза. Она резко развернулась и посмотрела на парня так… так…

По щекам Лизы текли слёзы. Зубы, белые, ровные, были сжаты. А ладони — в кулаки.

Всхлипы уже рвались из грудной клетки. Лиза боялась, что ещё немного и зарыдает, как последняя дрожащая тварь.

— П-прости! Прости меня, пожалуйста. Я н-не хотел обидеть. Я просто хотел поесть вместе.

— Не хотел? Хотел? Прости? — взвизгнула Лиза. А поток слёз не прекращался. — Я знаю, многие люди лишены такта и эмпатии, но здравый смысл есть даже у последнего социопата! Что я тебе сделала, чтобы ты вился за мной, а? Да, я жалкая неудачница. Но неужели я не заслуживаю хотя бы немного уважения? — Лиза повернула ручку и с силой рванула на себя дверь. И снова она испарилась перед Павлом, оставив его в одиночестве.

Когда Павел пошёл к родителям, проходя мимо туалета, он расслышал женские всхлипы. По всему поезду уже шли слухи о размолвке между людьми и присутствии психопата среди пассажиров.

Всхлипы постепенно превращались в непрекращающуюся истерику. Девушка до боли сжимала ногтями ноги, скрежетала зубами и пыталась унять плач, сидя на холодном грязном поту. Хотелось лить слёзы. Хотелось ненавидеть. Хотелось орать во всю глотку. Голос девушки был намного настойчивей, чем шум из открытого окна.

— С вами всё хорошо? — спросила женщина-проводница. Она специально дождалась Лизу у туалета, в руках у женщины имелся запасной ключ. Девушка вышла спустя час из уборной. Лицо её было мокрое от воды. После продолжительной истерики Лиза пыталась утопиться, поспешно мыла шею, область глаз и щёки. — Кто-то навредил вам?

— Я сама, — вздохнула девушка. — Сейчас всё нормально. Правда, не переживайте. Мне нужно было прореветься уже давным-давно.

Девушка дошла до своего купе и забралась на место.

Через пять минут проводница принесла чай Лизе.

— Я не заказывала.

— От меня, — улыбнулась женщина и вышла из купе. Людмила и Игорь не произнесли ни слова, как вернулась девушка. Они с виноватым выражением посматривали на верхнюю полку. Когда стало совсем невмоготу, семейная пара перешла в коридор.

— Сваха, тоже мне, — хмыкнул Игорь.

— Но Паша не хотел этого…

— Потому его девки все и бросают. Не хотел этого?! Думать надо башкой, а не тебя слушать. Всё святую из себя строишь, непосредственную.

— А ты что? Советом бы помог. Ты же мужчина? Сколько баб вокруг тебя вертелось. Умел же вертеть и завоёвывать.

— А ему нужен мой опыт? Или я ему ещё жену на блюде должен преподнести? — мужчина смерил жену холодным взглядом и пошёл в плацкарт к сыну.

***

— Мне действительно жаль, — Павел стоял подле Лизы. Та сидела в тамбуре, у туалета и смотрела на мелькающие виды. Пол-России уже пересечено... — Я был очень грубым и жестоким. Мне жаль.

— Эту жаль мне на хлеб намазать и съесть? — охрипший голос девушки, как наждачной бумагой проходился по ушам собеседника. А Лиза была спокойна и надменна в своей отрешённости.

— Я не прошу прощать меня.

— Да мне всё равно на тебя, — Лиза с деревьев перевела взгляд на парня. А ему, по правде, считалось гораздо ужасней равнодушие, чем ненависть — он съёжился от слов девушки и полностью растерялся. — Ты просто был тем, на кого я вывалила свой гнев. И всё. Просто под руку подвернулся. Но проблема в том, что я бы не сорвалась ни на тебя, ни на кого-либо ещё, если бы меня не посчитали пустым местом. Просто был и не был. Вот и всё. И всё…

— Стало хотя бы легче?

— Нет, — слегка усмехнулась Лиза. И снова лицо приняло безучастное выражение. — И не будет, но это уже моя проблема. Надеюсь, ты больше не станешь вертеться у меня под носом.

— Можно хотя бы тебя накормить?

— Я и сама могу заплатить за обед.

— Я был виноват. Я хочу загладить вину…

— Павел, даже ребёнок понимает слово «нет».

— Ты мне просто понравилась! Я хотел сблизиться… Но ты не подпускала к себе. Я хотел хоть как-то с тобой познакомиться... Потому я вёл себя, как урод...

— Боюсь представить, если ты внезапно женишься и будешь себя так вести в семейной жизни...

Она умела язвить. Она умела бить по больному месту.

Павел поперхнулся.

— Извини, — прохрипела Лиза. — Я просто презираю любовь. И подобную романтику знакомства считаю за уродство.

Павел сверлил взглядом спокойную, точнее, опустошённую Лизу. Он смотрел и понимал, что также высушен, как девушка. Что всё, что происходило ранее, всего-навсего были просто попытки хоть как-то вернуть то, как было раньше. Резкие слова Лизы отрезвили человека и вернули ему землю под ноги.

— Я тоже. Презираю любовь.

Часть 5

— Меня бросили в день помолвки, — с трудом произнёс Павел. Уже стоял вечер. Солнце заходило за горизонт, а Павел с Лизой всё ещё находились у туалетов. Девушка сидела, парень стоял и смотрел в окно. — Мы с родителями ждали, когда Ева придёт со своими родными. Это была первая встреча семей за два с половиной года отношений. Они уже опаздывали на пятнадцать минут, потом на двадцать. Уже тогда я стал волноваться. На сообщения и звонки она не отвечала. Я боялся, что они попали в аварию, но нет. Через час, за который мать успела поседеть, она прислала сообщение: «Прости, но я не могу представить нас одной семьёй». Я любил. Очень любил. Мне хватило сил написать лишь: «Будь счастлива».

— Это лучше, чем перед самой свадьбой… Бесполезно цепляться за людей, если всё равно предадут, — вздохнула Лиза и прислонилась к окну.

— Что насчёт тебя?

— Ммм?

— Я рассказал свою прискорбную историю. Теперь твоя очередь.

Лиза потянулась за сигаретой, но вспоминала, что в поезде курить запрещено. Пальцы снова начали сжимать ноги через одежду. Ногти оставляли кровавые следы.

— Наша любовь продлилась пять лет. Не скажу, что это полностью потерянное время, но я любила его искренне и нежно. Но… некоторым нужно всего день, чтобы влюбиться и оказаться счастливым. День назад он женился, но не на мне... Тогда и сорвалась, прости.

Когда Павел увидел Лизу, он сначала не придал ей особого значения. Это была обыкновенная девушка, пришедшая на встречу с молодым человеком, а он — женихом. Он ожидал с минуты на минуту Еву и смотрел на счастливых родителей. Больше двух лет он встречался с барышней-ветеринаром. Она являлась молодым специалистом, а у самой имелась овчарка, с которой девушка частенько гуляла напротив стадиона Ленина, по бульварам. В то время, как он совершал вечерние пробежки, она выходила гулять. Несколько раз их взгляды пересекались. И в один из дней очарование девушки было столь сильно, что Павел не вытерпел и протянул ей недавно купленную бутылку с охлаждающим чаем. Она сидела на лавочке, смотрела на закат, а собака находилась на привязи. Романтическая история, где парень сам подошёл к девушке, внезапно превратилась в стыдливый рассказ о том, как жених потерял невесту накануне помолвки.

— Сынок, ну, где же Ева? — спрашивала мама. Она выпивала второй чайничек, а отец от скуки играл в «Три в ряд» на смартфоне.

— Я… — промямлил Павел и снова посмотрел на экран телефона.

В это время все гости ресторана стали посматривать на людей слева. Туда посмотрело и семейство Павла, и он сам. Столик оказался соседним, а потому всё слышалось чётко и ясно.

Девушка в синем платьице с прямой из гордости и уверенности спиной смотрела на мужчину, лицо её было каменным. Но глаза… они превращались в два стеклянных шара. Улыбка, смех. Вилка с ножом медленно легли на тарелку, где находился прожаренный сочный стейк. А кусок очень медленно глотался, вынужденно.

— Расстаться? Хорошо.

— Хорошо?

— Ты же знаешь мои принципы жизни. Я никого не держу в своей жизни.

— Я хотел расстаться мирно, друзьями, но сейчас я ощущаю себя настоящим подонком.

— Но так и есть, — девушка взяла бокал с апельсиновым соком и осушила его. — Я не хотела это говорить, но сейчас ты выглядишь именно таким, как и описал. Дорогой ресторан, стейк за несколько тысяч, вечер, в который встречаются парочки и слова «Я бы хотел сказать что-то важное» с лёгким поцелуем в лобик. Ах да, — усмешка, — так целуют покойников. Стоило понять этот знак.

— Я знаю, что ты любишь поесть, а потому хотел напоследок накормить.

— А! — девушка в синем платье растянула коварную улыбку. Она положила на стол клатч, достала из него кошелёк, а оттуда — пятитысячную купюру, и положила её на стол. — Я тоже умею угощать напоследок.

— Сейчас ты ведёшь себя, как стерва.

— Пускай! — тихо хохотнула Лиза, её руки легла аккурат стола. — Мне было шестнадцать, когда мы встретились. В восемнадцать стали встречаться. Пять лет… Чтобы разорвать отношения, нужна веская причина. Пять лет — это пять лет привычек, любви, компромиссов. Пять лет заботы друг о друге. Назови её. Я хочу знать. Имею на это право.

— Я просто тебя разлюбил.

— Вот как? — улыбнулась Лиза. — А ещё вчера говорил, что любишь меня. Так за день переменился? Что случилось? Встретил ту самую?

Мужчина изменился в лице. А лицо девушки исказилось. На мгновение. Но Павел увидел резкую невыносимую боль на её лице. В это время ему пришло сообщение от Евы. И ещё более тупая душераздирающая боль стала съедать человека, заживо.

— Мальчик мой, что случилось? — посмотрела на сына Людмила.

— Думаю, свадьбы не будет. Так? — отец всё понял на лету. — Официант, пожалуйста, счёт!

— Но как так? — всполошилась Людмила. Но её переживания о сыне быстро смылись, когда она расслышала голос изменника.

— У нас будет ребёнок.

— Пха! — резкий звук. Девушка раскрыла клатч снова, достала из него пачку сигарет с зажигалкой. И хотела в помещении закурить, как остановилась. — Я сейчас приду, и мы договорим, — вставала с места Лиза.

— Этого не будет, — человек достал свой кошелёк и положил свою купюру. — Не забудь свои вещи, — мужчина встал и подобрал сумочку бывшей, чтобы передать. А она стояла, яростная, красивая, будто богиня справедливости и утренней зари воплотилась в этой смертной, но безмерно гордой девушке.

— Пха! Значит, ты даже не думал обо мне, как матери наших детей, — из самого болезненного и ужасного, что произносила девушка, разоблачая изменника, была эта фраза. Павел ощутил, каково это — не дышать, каково это, если сердце замерло и закровоточило, из-за другого человека. — А я хотела их…

— Прости, я не хотел этого говорить, но… — мужчина не вытерпел пытливого и разящего взгляда девушки. Он собирал последние силы, все свои обиды и отчаяние, чтобы нанести удар. Упав, он хотел падения другого — это видел и Павел, и его отец, и мать. Даже у матери вспотели ладони. — Меня раздражает, как ты ешь. Да, я ненавижу, как ты ешь! Для меня пытка есть с тобой. Ты не замечала, как я старался этого избегать? Мне пришлось даже съехать, чтобы избегать общие ужины. И все эти разговоры про будущее, про свадьбу, про новый ресторан — я устал их слушать. Хватит меня пытать! Я не люблю тебя. И, думаю, никогда не любил. Последние два года ты меня только раздражала. Так какие дети, о чём ты? Я хотел решить это тихо и мирно, но ты устроила целую сцену.

Часть 6

— Представление, — девушка не выдерживала. Люди с осуждением смотрели на молодого человека, и сами не могли есть.

Лиза сделала шаг назад и пошла в сторону выхода. Мужчина сжал кулаки и заметил её сумку.

— Забери! — он пошёл за ней, уже коснулся её плеча, но внезапно ощутил на щеке след от маленькой женской ладошки. Лиза зарядила такую пощёчину, что её звук дошёл до самых отдалённых углов ресторана. Официанты, менеджеры и администраторы горели от злости, возмущения и смущения. Мужчина схватился за больную щеку и взвыл.

— Вы видели? Все видели? — обратился он к залу, а затем к Лизе. — Что ты делаешь?

— Устраиваю сцену.

— Да как ты смеешь? Не боишься сесть за нападение? Тут камеры.

— Но ты же незнакомец. А я не люблю, когда незнакомцы касаются меня. Так что считай это вынужденной самообороной.

— Самообороной?

— Ты не подонок. Встретить другую женщину, влюбиться, но не расстаться. А изменять… сколько? Два года, год, три месяца? Плевать. Но как только она забеременела… Оказывается, ты просто инфантильный трус, Евгений, — девушка сделала шаг к мужчине и заглянула в его глаза. — Если ещё раз коснёшься меня, это ты сядешь за сексуальное домогательство. Будь счастлив.

И тогда она ушла. Курить сигарету. А зал с трудом приходил в себя.

Евгений со злостью швырнул клатч на столик, где сидел, и поспешил на выход.

— Десяти косарей будет достаточно, — исподлобья пробасил униженный официанту и оказался на улице.

Любовь — страшное чувство. После эйфории наступило отрезвление, а с ним и презрение. Павел смотрел на такую же несчастную. Ему самому хотелось закурить.

— Нужно идти, Паш, — вымолвила Людмила и посмотрела в сторону, где стояла девушка. — Как ей сочувствую. Бывает же такое…

— Она красива и самодостаточна. И получше найдёт, — заметил Игорь. Всё такой же добрый, но достаточно строгий в своих суждениях мужчина пошёл в сторону парковки.

Менеджер ресторана вышел с вещами Лизы. Он хотел их передать, но Павел выпросил их.

— Не переживайте. Отдам.

— Ай, ладно! — прошипел менеджер, соглашаясь с молодым человеком. — Ц… это ж надо.

Любовь существует, но не здесь.

Не с ними.

— И карты раскрыты, — посмотрела на Павла Лиза. Солнце закатилось за горизонт и оставило после себя ночь. Люди ходили в туалет чистить зубы, а парень с девушкой всё сидели и сидели в тамбуре. Глохли под грохот колёс.

— Не сожалей о нём. Ты достойна лучшего.

— Могу сказать то же самое, но будет ли от этого легче?

***

Очередная ложка каши застряла в горле. Тремор рук возвращался. Руки для успокоения требовали сигарету. Лиза пыталась проглотить пищу, но люди, которых сегодня на завтраке оказалось слишком много, душили её вниманием. Их нечаянные взгляды, их голоса разных тонов не хуже ножей резали Лизу изнутри. Минута — и Лиза неслась в ближайший туалет. Она снова нависла над унитазом и блевала, пока желудок не ощутил пустоту.

— Ты выходила? — посмотрел на Лизу Павел. Он присел на противоположное место.

— Продолжаешь мучить меня?

— Не думаешь, что мы просто обязаны держаться вместе?!

— Я всё равно уже поела. Можешь сидеть спокойно, — Лиза забрала рюкзак и направилась из вагона-ресторана. За ней вновь устремился Павел. — Ну, что такое? — устало спросила девушка, когда они вновь оказались между двумя вагонами.

— Я буду ходить за тобой.

— Сталкера включил?

— А что ещё делать в поезде ещё двое с половиной суток?

— Это тебя должно волновать, — нахмурилась девушка. — Ладно, и что предлагаешь? В слова поиграть, в карты, поговорить или лечь спать? Лично я выбираю последний вариант.

— Ты или смотришь в окно, или спишь. Так нравится зря время тратить?

— Для этого я и купила билет на поезд.

Ответ был очевиден для Лизы. Она даже искренне удивилась, потому как думала, что это видно невооружённым глазом. Логика девушки, её язвительность наряду с серьёзными ответами на даже самые нелепые вопросы восхищала Павла. Она была не так невинна, не так нежна, как Ева, но она поражала своим обжигающим льдом и плавила собеседника, одаривая его терпким ароматом.

— Ты пахнешь кофе и сигаретами, — дерзко, ярко, отравляюще.

— Знаю, провонялась. Это исправлю, когда окажусь в хостеле. Будешь продолжать дырявить меня взглядом или всё же предложишь что-нибудь интереснее сна?

— Давай слушать музыку вместе?

— Пха, — девушка кашлянула в кулак и с лукавым заинтересованным взглядом, впервые за всё знакомство, посмотрела на собеседника. — Уродливую романтику кинули в мусорное ведро, но зато вытащили оттуда типичную сцену из ромкомов.

— Ромком?

— Романтическая комедия.

— На природу лучше смотреть с музыкой.

— Я могу это делать и без тебя.

— Но со мной будет лучше.

Часть 7

Парень повёл Лизу через вагоны, в её купе. Уверенность парня вместе с раздражением приносила чувство облегчения. Он умел обижаться, но он не обижался на мелочи и язвительные объективные мысли. Он терялся, но, как неваляшка, снова приходил в исходное душевное положение, гармонию и продолжал упорно добиваться своего, виться ужом.

— Зачем едете в Москву? – вдруг спросила Лиза.

— К родне. Мы ездим туда каждые два года, чтобы не забывать друг друга. У нас традиция такая.

— Хм. На поезде?

— Отец никогда не признается, но он очень боится высоты, — улыбнулся во все зубы Павел. Он предложил свои наушники, но Лиза воспользовалась своими и вставила их в свой смартфон. — А ты любишь контроль во всём.

— Я не знаю, вдруг ты чем-то болеешь, чтобы пользоваться твоими вещами. К тому же наши музыкальные пристрастия вряд ли совпадают.

— А вот это обидно. Я ничем не болею. Серьёзно.

— Да мне всё равно на твои слова. Справку покажи, — Лиза включила музыку.

— Ясно… — пожал плечами Павел. — А ты почему в Москву отправилась?

— У меня скопилось больше четырёх месяцев отпуска. Постепенно его трачу. Хватит жить работой.

— Была в Москве?

— Ещё нет.

— Могу показать её.

— И сколько стоят услуги гида?

— Для тебя — бесплатно.

— У всего своя цена.

— Видеть тебя мне уже будет приятно.

— Самоуверенность — это хорошо. Почему до сих пор не в Москве? Не пропадёшь же.

— У меня тут отец с мамой. Им нравится в Хабаровске, а мне достаточно Дальнего Востока и Таиланда с Китаем для моря.

— И кем такой самоуверенно-разговорчивый человек работает?

— В банке, открываю-закрываю вклады, принимаю платежи. Надеюсь на повышение в следующем году, — парень провёл рукой по волосам. — Мама хотела, чтобы я стал пианистом, но… пианино лет с двенадцати просто не терплю.

Павел заметил, как девушка выключила музыку и с вниманием начала слушать его.

— Принуждали к музыке?

— Можно сказать и так. Я устал настолько от пианино, что все конкурсы стал специально заваливать, пока преподаватели не сказали маме: «У вашего сына таланта нет».

— А сам сказать не мог или боялся?

— Я не настолько резкий, как ты, — Павел с улыбкой посмотрел на зелёные поля, которые постепенно превращались в цветочные сады. — Маме очень важна классическая музыка и старое пианино. Что насчёт твоих предков?

— Я ушла из школы после девятого. Мама — учительница, а отец, будучи слесарем, чуть не прибил меня за этот выкрутас. Но кто знал, что я пойду в обществоведы, но… я предпочла нормальной учёбе работать поломойкой, чтобы поскорей съехать от родни и зажить вольготно с этим отморозком, — хмыкнула она, вспомнив Евгения. — А там курсы кулинарии. И должность официанта дальше. Получаю больше, чем обыкновенный учитель, и меня это устраивает. Родителей тоже. По крайней мере, они меня не убили за поспешное окончание школы. Сейчас наседают на брата.

Часть 8

Осторожные поцелуи. Лиза касалась шеи мужчины и прижималась к нему всем телом. Она водила своими руками по его плечам, зарывалась в светлую гриву. И ей было хорошо, когда целовали и её шею. И мелькали поля, и шли стройными эшелонами европейские городки России, и солнце сменялось луной. Лиза ощутила, насколько горячий изнутри мужчина, как пылает, как с жадной лаской вылизывает её губы. И утаскивает в похоть, о которой она забыла на долгие два месяца, а может на два года или вообще все пять лет. Но внезапно живот скручивает от боли. Девушка отбрасывает от себя мужчину и горбится. И уползает, как больная и раненая кошка, в угол.

Лиза открыла глаза. Экран смартфона показывает пять утра. Все в купе спали кроме неё. А её трясло. Со лба тёк пот. Подушка вымокла за ночь. А живот продолжало сворачивать судорогой.

— Не хватало только слёз.

Непослушные слёзы скатывались по щекам к горячей шее.

Лиза прятала глаза, накрыв их ладонью. А сама молчала, как рыба. Тяжёлые руки, почти не слушающиеся ноги. Организм требовал никотин, одновременно с этим жаждал вывести отраву из себя. До рвотных позывов. Но Лиза была уже настолько пуста, что блевать оказалось нечем.

— Устала, — шептала про себя девушка и почти не вспоминала о влажном жарком сне. — Это просто потребность. Ты ненавидишь, презираешь любовь, так с чего вдруг?

В семь утра девушка всё же вышла в тамбур. Проводница, которая встретила её у туалета, улыбнулась и пожелала удачного дня. Лиза пожелала того же.

— Мир — не дрянь. Есть нормальные люди, — повторяла про себя Лиза и смотрела на очередную деревеньку, умирающую от безлюдья и отсутствия достойных технологий.

— Ты уже здесь? А ты рано встала, — вошёл в вагон Павел. Умытый, в новой рубашке и новых шортах. Он был весел. Говорил и потягивался. Даже начал отжиматься от стены, чтобы немного размять мышцы. А Лиза смотрела на него, молчала и вообще никак не отвечала. Только смотрела, любовалась молодым приятным лицом, наблюдала за его улыбкой, которая оказалась заразительной. И сидела уже Лиза, сама улыбалась краешком губ и умывалась солнечным светом.

На остановке в Перми, длившейся двадцать восемь минут, Павел вышел с Лизой. Он побежал в магазин покупать родне воду и перекус, не забыл про себя и не мог забыть про Лизу. Он прибыл за пять минут до отправления и вручил девушке сладкий лёд.

— Уже лето. Нужно подсластить жизнь, — он чувствовал себя героем. Девушка приняла трофей из рук мужчины и под пристальным взглядом развернула сласть. И даже лизнула. И это всё. Под взглядами других она не могла есть. Павел с тяжёлым сердцем дошёл до родителей и отдал им пакет с перекусом. Выйдя снова в коридор, он заметил через окно тамбура, как у самых дверей на улицу Лиза пыталась съесть лёд. И при каждом укусе она то и дело вытирала уголки губ, озиралась вокруг, а после прижимала ладонь к животу.

— Тварь, — шептал про себя, вспоминая сцену в ресторане.

Часть 9

— Ян... Боюсь я и Красную площадь не увижу, — звонила Лиза подруге. — Верно подметила. Голос стал совсем не такой. Я думала смена обстановки, сама поездка позволит мне немного отдохнуть, но это край. Ещё немного и упаду в голодный обморок. Только кофе и чаем спасаюсь. Ненавижу его. Ненавижу. Прости… я опять гружу тебя своими проблемами. Нет, я всё понимаю. Спасибо за веру в меня. Если родители будут спрашивать, скажи, что я или в психлечебнице, или умираю где-нибудь в хостеле… Да… шуточки про смерть вернулись. Значит, выздоравливаю.

Последние сутки Лиза курила, как никогда. Она скуривала за пять минут по две сигареты. В Галиче и Костроме она прикончила целую пачку, отчего после кружилась голова, а сама девушка стекала по стенам. К пяти утра она была уже никакой. Смотрела выжженным взором вдаль и ждала, когда наконец-то окажется в Москве.

— Все эти дни я пытался тебя накормить, — говорил ей Павел, снова пришедший ранним утром за Лизой. Они стояли на перроне Нерехта. Девушка курила вторую сигарету за остановку.

— Да… Бесполезно.

— Я действительно тебе никто, но всё же… даже как попутчик. Я хочу, чтобы мы вновь встретились, хотя бы в поезде.

— Если будем живы.

— Если? — на этом слове Павел вздрогнул. Девушка держала правой рукой левую, в которой была сигарета. Лиза смотрела на товарные поезда и будто не видела их. Стеклянные глаза, бесцветная кожа... Павлу показалось, что девушка ещё сильней похудела с их первой встречи в поезде. — Не говори так. Встретимся. Обязательно.

— Не обольщайся.

— Лиз.

— Я даже себе ничего не могу обещать, — ещё одна затяжка. — Оказалось, яд слишком глубоко. Мне не получается выбить клин клином, — жалостливая ухмылка. Лиза стряхнула пепел.

— Ты так любила его?

— А не видно?

— И сейчас?

— Нет.

— Тогда зачем так измываешься над собой?

— А я откуда знаю? — огрызнулась Лиза. — Ты-то лезешь ко мне без причины. Между нами разницы особой нет.

— Давай обратимся в больницу? Я читал…

— Сама разберусь.

Проводники начали звать вышедших на перекур людей обратно в вагон. Лиза поднялась в поезд и даже не оглянулась на Павла.

— Пока с этим не разберусь, — сделала вдох Лиза. Сначала они молчали, смотрели в окно и оказывались то и дело в гаме просыпающихся и собирающихся людей. — Даже в будущее не стану смотреть.

— Ты должна с этим разобраться.

— Верно. Мне тоже это надоело. Как произнёс какой-то философ: «Это вы должны владеть телом, а не тело — вами». Посмотрим.

— Я могу надеется?

— Если будем живы, — девушка развернулась и пошла в купе. Тоже собирать вещи.

— Я буду ждать, — но она не услышала фразу Павла. Павел ушёл в плацкарт.

Часть 10

— Надеюсь, с вами будет всё хорошо, дорогая, — обняла нахально Людмила Лизу. Та стерпела объятия, сделала кивок Игорю и поблагодарила за спокойную поездку. — Всё точно будет хорошо. Постойте, мы же не обменялись номерами! — закричала женщина, но было уже поздно. Девушка шла прочь от дружного семейства.

Она уже находилась довольно далеко от вокзала. Проходила мимо курилки и хотела выкурить сигарету. Лиза уже достала её, обдала огнём зажигалки и преподнесла ко рту, как опустила руку. Девушка повертела её, хмыкнула да и выкинула, сломав напополам. Следом за сигаретой были брошены раскрытая пачка и зажигалка.

Сухие губы Лизы растянулись в слабое подобие улыбки. Девушка уходила всё дальше и дальше от курилки и въедливого, отравляющего организм, дыма.

Следом за Лизой территорию вокзала покидал Павел. Он посмотрел с лёгкой улыбкой на поезд, что приютил его, её и родителей на эти семь дней и нырнул в такси.